Подобная иерархия позволяет решить проблему гедонизма, эгоизма, долга и т.д. Если отнести высшее удовольствие к удовольствию вообще, тогда вполне справедливым станет то, что и полностью человечные люди тоже стремятся лишь к удовольствию, то есть к метаудовольствию. Можно назвать это "метагедонизмом" и указать на то, что на данном уровне не существует противоречия между удовольствием и долгом, поскольку высший долг человека – это, конечно же, долг правды, справедливости, красоты и т.д., что также представляет собой и высшие радости, которые способны испытывать особи данного вида. И, конечно же, на данном уровне рассуждений эгоизм и альтруизм перестают быть взаимоисключающими. То, что хорошо для нас, хорошо и для всех остальных; то, что доставляет нам удовольствие, – благо; наши желания становятся реалистичными, рациональными и мудрыми; то, что нам нравится, приносит нам пользу; стремление к своему личному (высшему) благу служит также стремлением к благу всеобщему.

Разговор о низкопотребностном гедонизме, высокопотребностном гедонизме и метапотребностном гедонизме представляет собой путь снизу вверх (Maslow, 1954), предполагающий различные операциональные и доступные проверке следствия. Так, чем выше лежит рассматриваемый феномен, тем более редок он в популяции, тем выше число необходимых для него условий, тем более благоприятной должна быть социальная ситуация, тем более высоким должно быть качество образования и т.д.

ХХ
Поскольку духовная жизнь инстинктоидна, для обучения ей могут использоваться все приемы "субъективной биологии".

Поскольку духовная жизнь (Б-ценности, Б-факты, метапотребности и т.п.) выступает частью Реального Я, по своей природе инстинктоидного, она, в принципе, может быть предметом интроспекции. Она обладает "голосами-импульсами", или "внутренними сигналами", которые, хоть и слабее базовых потребностей, все-таки могут быть услышаны и, в силу этого, попадают в область "субъективной биологии".

Таким образом, по сути все принципы и методы, помогающие развить сенсорное осознание, телесное осознание, чувствительность к внутренним сигналам (посылаемым потребностями, способностями, конституцией, телом и т.д.), применимы также, хотя и в меньшей степени, к нашим внутренним метапотребностям, могут использоваться в воспитании стремления к красоте, законности, истине, совершенству. Пожалуй, можно ввести такой термин, как "богатство опыта" применительно к тем, кто настолько чувствителен к внутренним голосам своего Я, что способен сознательно интроспектировать и переживать метапотребности.

Этому богатству опыта, в принципе, можно "обучить", и его можно восстановить (по крайней мере до определенной степени) с помощью правильного применения психоделических веществ, эсаленских невербальных методов" с медитативными и созерцательными техниками, с помощью дальнейшего изучения предельных переживаний и Б-познания и т.п.

Не хочу, чтобы читатели подумали, что я обожествляю внутренние сигналы (внутренние голоса, "тихий голос совести" и т.п.). Мне кажется, что опытное знание служит началом любого знания, но оно ни в коей мере не есть концом всякого познания. Оно необходимо, но недостаточно. Внутренний голос порой может ошибаться, даже у самого мудрого человека. В любом случае, подобные мудрые люди при каждой возможности подвергают свои внутренние приказы проверке внешней реальностью. Эмпирическая проверка и верификация опытного знания, таким образом, всегда необходима, поскольку порой внутренняя определенность, даже для настоящего мистика, оказывается голосом дьявола (Huxley, 1959). Неразумно позволять личной совести отдельного человека перевешивать все иные источники знания и мудрости, сколь бы мы ни ценили внутренний опыт.

XXI
Однако похоже, что Б-ценности суть то же, что и Б-факты. Тогда реальность есть совокупностью фактических ценностей или ценностных фактов.

Б-ценности можно рассматривать как Б-факты (или абсолютную реальность) на высших уровнях ясности (озарения, пробуждения, инсайта, Б-познания, мистического восприятия и т.п.) (Maslow, 1962, глава 6). Когда совпадают высшие уровни развития личности, развития культуры, ясности, эмоционального освобождения (от страхов, подавления, защит) и невмешательства, появляются достаточные основания утверждать, что не зависящая от человека реальность наиболее ясно видится в своей собственной (не зависящей от человека) природе, наименее искаженной вмешательством наблюдателя (Maslow, 1966). Тогда реальность описывается как истинная, хорошая, совершенная, цельная, живая, закономерная, красивая и т.п. Таким образом, понятия, описывающие реальность, которые наиболее точно и верно подходят для описания того, что воспринимается, суть те же понятия, что традиционно считаются понятиями ценностными.