В недавнем прошлом мы были свидетелями не только эмпирического бума в этой области, но также появления большого числа людей, активно занятых расширением и модификацией обсуждавшихся нами концепций".

Продолжающееся большое влияние этой общей точки зрения подтверждается более поздним (1966 г.) высказыванием Флойда Мэтсона:

"Поддающаяся проверке истина состоит в том, что основные принципы бихевиоризма не только живы в лабораториях экспериментаторов, но по-прежнему выступают как надежная и твердая позиция в их концептуальных схемах. Более того, едва ли будет преувеличением сказать, что наиболее боевитыми руководителями общего движения в поведенческих науках оказались именно психологи-бихевиористы".

Еще позже, в 1968 г., группа ученых первой величины, представляющих поведенческие науки в Англии, на европейском континенте, в Индии, Африке и Австралии, пришла к выводу, что тенденция развития в этих странах идет от фрейдизма к бихевиоризму (см. Материалы ежегодной конференции Американской ассоциации гуманистической психологии 27-29 августа 1968 г в Сан-Франциско).



2. ТРЕТЬЯ СИЛА
Кто такой Абрахам Маслоу?
Абрахам Маслоу был единственным еврейским мальчиком в районе Бруклина, где евреи не жили. Он потом говорил, что это в какой-то мере походило на положение первого негра в школе, где все белые. Зная, что сегодня Маслоу – один из самых известных людей в своей области, лишь изредка становящийся объектом нападок со стороны не согласных с ним психологов, трудно поверить, когда он говорит: "Я был одиноким и несчастным. Я вырос в библиотеках, среди книг, почти без друзей".

Когда Маслоу подрос, он сумел оценить труды таких мыслителей, как Альфред Норт Уайтхед, Анри Бергсон, Томас Джефферсон, Авраам Линкольн, Платон и Спиноза. Знакомство с книгой Уильяма Самнера "Народные обычаи" он охарактеризовал так: "Это стало Эверестом в моей жизни".

Юные годы Маслоу не прошли, однако, лишь в уединенных занятиях: он познакомился и с практической жизнью (что, несомненно, впоследствии помогло ему выступать с практическими рекомендациями). Он начал трудиться для заработка очень рано – продавцом газет. Летом он работал для семейной фирмы, основанной его братьями. Ныне это большая и процветающая корпорация по производству тары.

Женился он рано – ему было 20, а невесте 19. Он вспоминает: "Жизнь по-настоящему не началась для меня, пока я не женился и не отправился в Висконсин". (Там он изучал в университете психологию.) Маслоу продолжает: "Я открыл для себя Уотсона и был предан бихевиоризму. Он стал для меня источником воодушевления". Он изучал обезьян под руководством Гарри Харлоу и написал докторскую диссертацию по сексуальному поведению и характеристикам доминирования у обезьян.

Однако, по мере того как он все больше знакомился с фрейдизмом и гештальтпсихологией, его энтузиазм в отношении бихевиоризма начал убывать. И, когда в семье Маслоу появился ребенок, Абрахам сделал важное открытие.

"Наш первый ребенок изменил меня как психолога, – пишет он. – Бихевиоризм, которым я так увлекался, предстал теперь передо мною таким глупым, что я не мог этого переварить. Это было невозможно."

В интервью для журнала "Psychology today" ("Психология сегодня") он говорил:


"Я смотрел на это крошечное, таинственное создание и чувствовал себя поглупевшим. Я был ошеломлен тайной. Я сказал себе, что тот, кто имеет ребенка, не может быть бихевиористом".
В 1930-е г. семья Маслоу вернулась в Нью-Йорк, где Абрахам стал профессором психологии в Бруклинском колледже.

Нью-Йорк в то время был особым местом – Маслоу назвал его центром психологической вселенной. Именно здесь он получил самые глубокие впечатления в своей жизни и самый поучительный опыт.

"Мне не пришлось встретиться с Фрейдом или Юнгом, – пишет он, – но я встречался с Адлером в его доме, где он по пятницам проводил вечерние семинары, и я много беседовал с ним... Я общался с такими людьми, как Эрих Фромм, Карен Хорни, Рут Бенедикт, Макс Вертхаймер и подобные им... Я думаю, можно сказать, что у меня были самые лучшие учителя, и формальные и неформальные, каких только можно себе представить. Этим я обязан той исторической случайности, что в Нью-Йорке собрались сливки европейского интеллекта, эмигрировавшие, когда Гитлер пришел к власти. Нью-Йорк тех дней был просто фантастическим городом. Ничего подобного не было со времен древних Афин. И я думаю, что всех этих мыслителей я знал, лучше или хуже. В своих предисловиях я упоминаю тех, кого я знал ближе и кому я особенно благодарен. Я не могу сказать, что один из них был важнее, чем другой. Я учился у всех, у кого было чему учиться... И у каждого из них я чему-то научился... Я не могу сказать, что я стал последователем Гольдштейна, или Фромма, или Адлера. Я никогда не соглашался присоединиться к какой-либо узкой, сектантской организации.