– Кто это нагородил им такой чепухи? – тихо злобствовал Поэт, в то время как Баудолино осторожно отговаривался, что-де на далеком Западе и впрямь див незнамо и немерено, молва о них подчас летает по свету, раздувая и увеличивая все, и он, например, готов поклясться: ни разу не видал в странах, где закатывается солнце, чтобы христиане загрызали львов. – По крайности не в постные дни недели, – изгалялся Поэт.

Всем стало видно, что встреча воспламенила фантазию юного принца, вековечного сидельца в круглой келье, и что те, кто живут в месте, где солнце поднимается, не могут не пленяться чудесами закатного края, в особенности, продолжал бурчать себе под нос Поэт, по счастью хоть на тевтонском, если торчат в дерьмовой дыре вроде ихнего Пнда-петцима.

Потом Диакон догадался все же, что и гостям угодно узнать хоть что-нибудь, и он сказал, что, наверно, после стольких веков отсутствия им уж неясно, какой дорогой возвращаться в державу, откуда они, по преданию, вышли; вдобавок за минувшие столетия земной трус и другие преображения местности сказались на виде гор и долин. Он объяснил, что крайне затруднительно преодолеть ущелье и пересечь гать. Предупредил, что начинается сезон дождей и что не выйдет продолжить путешествие сразу же. – Вдобавок мои евнухи, – сказал он, – должны сперва отправить гонцов к моему отцу, предупредить о вашем появлении, и оные должны возвратиться с его согласием на то, чтобы вы пришли. Дорога неблизкая, все вместе займет не менее года. А вы должны ждать, пока не объявится потерянный брат. Хочу известить: вам будет оказан прием, соответствующий вашему чину. – Все это произносилось до того механически, что больше всего напоминало свежезаученный урок.

Гости справились, а в чем состоит роль Диакона Иоанна и какова его история. Ответ был таков: во времена оны, всего вероятнее, бытовало нечто иное, но после отхода Вол-хвоцарей уложение в царстве переменилось. Не следовало думать, будто Пресвитер был единой персоной и проправил тысячу лет. Нет, речь велась не о человеке, а о сане. По смерти очередного Пресвитера на его место заступал Диакон. После этого сразу же приближенные придворные люди обходили все семьи и чудесным знамением определяли дитя, не старшее трех месяцев, которому надлежало стать наследником и усыновленным детищем Пресвитера. Семьи отдавали этих детей с радостью, их немедленно отвозили в Пндапетцим, где и протекали их годы детства и юности, в подготовке, чтобы наследовать своему приемному родителю и страшиться и уважать и обожать того. Юноша рассказывал все это с печалью, потому что, продолжал он, удел Диаконов не знать отца, ни кровного, ни его заместителя, и не зреть его даже на смертном одре, потому что со времени его смерти и до тех пор, когда наследник вступит в столицу, проходит, как уже было сказано, не менее целого года.

– Я увижу его, – – закончил Диакон, – с упованием, да произойти сему как можно удаленнее по времени, лишь в нерукотворном образе, напечатленном на погребальную плащаницу, которой его обернут перед положением в гроб, предварительно умастив тело мазями и иными сложно действующими веществами, отображающими черты умершего на волокнах льна. – И потом продолжил: – Вы здесь задержитесь надолго. Прошу вас навещать меня. Люблю рассказы о поразительных диковинах Запада, люблю и слышать о тысячах битв и осад, которые, как сказывают, в западной жизни сообщают бытию азарт и смысл. Вижу на вас оружие, оно и красивей и мощнее, нежели то, что употребляется здесь. – Он не просто приглашал, а почти молил голосом мальчика, всей душой витающего в повестях приключенческих книг.

– Вам негоже переутомляться, государь, – подобострастно пропел Праксей. – Час вечерний, нужен отдых. Пришло время расставаться с гостями. – Диакон опустил голову, и по тоске, прозвучавшей в его прощании, Баудоли-но и друзья поняли, кто на самом деле командует здесь.




31. БАУДОЛИНО ЖДЕТ ОТПРАВКИ В ЦАРСТВО ПРЕСВИТЕРА


Баудолино слишком долго проговорил, Никиту мучил голод. Феофилакт усадил его ужинать, подал черную и красную икру, луковую тюрю из крошеного хлеба с оливковым маслом, мякотных моллюсков под винной, оливковой, чесночной, коричной и горчичной подливами. Для Никитиных привычек не густо, но он воздал должное вкусу.