Но нам открывается новый путь. Мы видим отдельную, совершенно определенную функцию (сохранение целого целым). За этой функцией мы предполагаем отдельное нечто. Отдельное нечто, имеющее определенную функцию, невозможно без сознания. Если целое обладает сознанием, то и отдельная тенденция или силы тоже должны обладать сознаниями. Тело или организм является точкой пересечения линий этих сознаний, местом встречи, может быть, полем битвы. "Я" – это и есть в действительности поле битвы, на котором в каждый момент берет верх та или другая эмоция, та или другая привычка, наклонность, подчиняя себе в данный момент остальные и отождествляя с "я". Но и "я" – существо, имеющее свою жизнь, только плохо сознающее, из чего оно само состоит, и связывающее себя то с одной своей частью, то с другой. Имеем ли мы основание предполагать в органах и членах тела, в мыслях и эмоциях человека существа? Имеем, так как знаем, что ничего бессознательного не существует, – и всякое нечто, имеющее отдельную функцию, должно иметь отдельное сознание.

Все сознания, которые мы можем предположить в мире многих измерений, могут не знать друг друга, то есть не знать о том, что мы их связываем в разные целые в нашем феноменальном мире, как вообще они могут не знать нашего феноменального мира и его отношений. Но себя самих они должны сознавать, хотя степени ясности их сознания мы определить не можем. Оно может быть и яснее нашего, и может быть туманнее, находиться как бы во сне. Между этими сознаниями может идти непрерывный, но плохо сознаваемый обмен мыслей, подобный обмену веществ в живом теле. Некоторые чувства могут испытывать сообща, некоторые мысли могут возникать у них как бы сразу у всех, одного порядка, под влиянием общих причин. По линиям этого внутреннего общения сознания должны разделяться на разные целые, совсем непонятных нам или отчасти предполагаемых категорий. Сущность каждого такого отдельного сознания должна заключаться в том, что оно должно знать себя и свои ближайшие функции и отношения; оно должно чувствовать вещи, аналогичные себе, и должно иметь возможность рассказывать о себе и о них. То есть это сознание должно заключаться в том, что перед ним всегда должна стоять картина самого себя и ближайших отношений. Оно как будто вечно пересматривает эту картину и немедленно передает ее другому сознанию, вступающему с ним в общение.

* * *
Если мы представим себе мир состоящим из таких сознаний, то мы должны признать, что они расположены в каком-то особом порядке, не отвечающем ни одному из известных нам. Если мы представим себе линию, соединяющую эти сознания, то мы должны сказать, что эта линия не идет ни по одному из известных нам измерений пространства: ни по его длине, ни по широте, ни по высоте, ни по времени (4-е измерение), ни по высоте сознания над временем (5-е измерение) – а идет по какому-то совсем другому направлению, перпендикулярному ко всем предыдущим и не параллельному ни одному из них – по направлению шестого измерения. И если между сознаниями может идти внутреннее общение, то оно должно идти по этой линии, по шестому измерению.

Шестое измерение есть линия, соединяющая все сознания мира, образующая из них одно целое.

Существуют или не существуют эти сознания в других разрезах мира, кроме нашего, мы их при существующих условиях нашего восприятия ощутить не можем. Наше сознание чересчур поглощено ощущениями феноменального мира и самим собой, и поэтому просто, вероятно, не отражает впечатлений, приходящих к нему по линии 6-го измерения, или отражает так слабо, что они не фиксируются у него в сколько-нибудь заметной форме. И наше сознание не дает себе отчета, что оно находится в постоянном общении с ноуменом всего окружающего, и близкого, и далекого, с сознаниями, подобными ему и совершенно различными, с сознанием всего в мире и с сознанием всего мира. Если же впечатления, приходящие по 6-му измерению, настолько сильны, что сознание ощущает их, то оно немедленно проектирует их во внешний феноменальный мир и ищет для них причину в феноменальном мире, совершенно так же, как двумерное существо, живущее на плоскости, ищет на своей плоскости причины впечатлений, идущих из нашего мира.

* * *
Наше сознание ограничено своим феноменальным восприятием, то есть окружено самим собой. Мир феноменов, то есть форма собственного восприятия, окружает его, как кольцом, как стеной, и, кроме этой стены, наше сознание ничего не видит.

Но если ему удается выйти из этой стены, оно неизбежно видит в мире очень много нового.


Если мы отделим элементы себя в нашем восприятии, пишет Хинтон ("Новая эра мысли"), то между прочим мы найдем, что мертвое состояние, которое мы приписываем внешнему миру, не заключается в вещах, но налагается на них нами самими, вследствие ограничений нашего сознания. Только элементы себя в нашем знании заставляют нас говорить о механической необходимости, о мертвой материи. Когда это ограничение падает, мы видим дух мира, так же как видим дух нашего друга, то есть видим нечто, ясно отделимое от материального тела.
Наших мыслительных средств достаточно в настоящее время, чтобы показать нам человеческие души; но все за исключением человеческих существ кажется для нашей науки неодушевленным.