А вот этик может постесняться переспросить, чтобы не показаться глупее других.
В интересах дела логик руководствуется только соображениями здравого смысла — его чувства, его симпатии в данном случае не имеют значения. Деловые отношения логик не принесет в жертву отношениям этическим, хотя бы потому, что в целесообразности деловых отношений он уверен, а отношения этические для него бывают не вполне понятны.
Логик никогда не бывает уверен в этичности своих поступков, не уверен в том, что поступает хорошо, порядочно — это для него весьма смутные ориентиры. К этическим правилам логик чаще всего относится как к деловому предписанию и старается им педантично следовать, разумеется, не проявляя в этой области особого творчества.
Логик часто нуждается в логическом толковании этических принципов — иначе ему не вполне понятно, как он должен поступать в каждом конкретном случае, чтобы не брать лишнего греха на душу.
Природу своих чувств логик осознает очень плохо, поэтому и говорить об этом ему очень трудно. Логик менее влюбчив, чем этик, его чувства дольше "раскачиваются", но бывают стабильнее и продолжительнее, чем у этика. В проявлении истинных чувств логик бывает робок и стеснителен. Иногда выставляет напоказ условную эмоциональную маску (невозмутимости или дурашливости), за которой прячет свои настоящие переживания. Отрицательные эмоции может проявлять более открыто и свободно, чем положительные. А некоторые представители логического типа вообще боятся дать выход любым своим чувствам, рассматривая эмоциональность как своего рода помрачение рассудка.
Задавая эмоциональное настроение, логик часто "фальшивит". Не бывает уверен в этичности своих шуток. Не уверен в отношении к нему окружающих, не уверен, что кому-то нравится, не уверен, что любим. Опасается проявлять этическую инициативу — не уверен, что это будет одобрено.
Не любит выяснять отношений. Для него это слишком мучительный и непонятный процесс — боится критики своего поведения, боится, что вспылит и наговорит много лишнего и несправедливого, боится окончательно испортить отношения.
Не способен найти выход в ситуации этического кризиса. Логику очень трудно мириться, трудно просить прощение и признаваться в своей неправоте. (Не потому, что он в ней уверен или неуверен: просто потому, что больно и трудно ориентироваться в ситуации, которую он до конца не понимает.)
Во всем, что касается этических аспектов его жизнедеятельности, логик нуждается в помощи этика. А именно: для того, чтобы быть уверенным в своей правоте и в этичности своих поступков, чтобы быть уверенным во взаимоотношениях с людьми и в чувствах своего партнера, чтобы свободно и естественно выражать свои эмоции, чтобы любить и радоваться жизни.
Логика и этика — рациональные аспекты мировосприятия.
В психике каждого человека присутствуют функции, воспринимающие и логические и этические аспекты, но это восприятие никогда не бывает равным, поскольку восприятие одного аспекта всегда будет мешать восприятию другого. (Это объясняется тем, что наша психика асимметрична, и это одно из условий ее жизне- и дееспособности — в противном случае человеку было бы невозможно ни сделать выбор, ни принять решение и он бы оказался в положении Буриданова осла, умершего с голоду между двумя стогами сена.)
У логика восприятие логических аспектов доминирует над этическими. У этика — наоборот: этические аспекты — доминирующие, логические — подчиненные. Абсолютный логик и абсолютный этик — это абстракция, такого в природе не бывает, как не бывает абсолютно белого и абсолютно черного цветов. Половинчатых логиков-этиков тоже не бывает: всегда есть хоть какой-нибудь, пусть незначительный, но перевес в одну или в другую сторону...
— И что же из этого следует? — прерывает Читатель.
— То, что быть и добрым, и разумным в равной степени не получается — одно в какой-то мере идет за счет другого.
Вспомним, что оба эти аспекта — и логический, и этический — как бы находятся по разную сторону одной и той же оси.
И как бы взаимопродолжают друг друга: чем "больше места" занимает один аспект, тем, соответственно, меньше места остается для другого:

К тому, что наши недостатки есть продолжение наших достоинств, можно добавить, что наши недостатки — это еще и обратная сторона наших достоинств: "мы такие щедрые и отзывчивые, потому что не слишком рассудительные"; или наоборот — "мы такие практичные и деловые, благодаря тому, что не слишком деликатные".
Однако не следует из этого делать вывод, что этик — это обязательно глупый праведник, а логик — это бесчувственная рациональная машина.
Этик вполне может быть и злодеем: Нерон, Калигула, Гитлер, Геббельс, Иван Грозный были как раз этиками. Просто этик в большей степени, чем логик уверен в правомерности своих действий и обращает больше внимания на переживания людей, а также на взаимоотношения между ними, что как раз включает в себя и такие этические отношения, как раздор и интрига.
Среди логиков тоже далеко не все "семи пядей во лбу", но какая-то своя целесообразность в их поступках будет присутствовать непременно.