Спрашивая себя, почему мы изучаем Историю, попробуем для начала определить: а что подразумевается под Историей? По-прежнему опираясь только на личный опыт, автор попробует изложить свой собственный взгляд на предмет. Возможно, взгляд его на Историю кому-то покажется неточным или даже неверным, но автор смеет заверить читателя, что через постижение действительности он пытается постичь Бога, который раскрывает Себя через движения душ, искренне ищущих Его. Поскольку «Бога не видел никто никогда» (Иоанн 1, 18), а наши самые ясные взгляды – всего лишь «преломленные лучи» Его, то взгляд историка не более чем одно из множества множеств существующих мнений, которыми обладают разные души с разными дарованиями и разным уровнем постижения «высоких трудов» Его. Помимо историков, есть на Земле астрономы, физики, математики, поэты, мистики, пророки, администраторы, судьи, моряки, рыбаки, охотники, пастухи, земледельцы, ремесленники, инженеры, врачи… Список, собственно, бесконечен, ибо человеческие призвания многочисленны и многообразны. Присутствие Господа в каждом из них неявно и неполно. И среди всех этих бесчисленных судеб людских и взглядов точка зрения историка – один из возможных опытов, но, как и другие, она дополняет понимание творимого Богом для человека. История позволяет видеть божественную творящую силу в движении, а движение это наш человеческий опыт улавливает в шести измерениях. Исторический взгляд на мир открывает нам физический космос, движущийся по кругу в четырехмерном Пространстве-Времени, и Жизнь на нашей планете, эволюционирующую в пятимерной рамке Пространства-Времени-Жизни. А человеческая душа, поднимающаяся в шестое измерение посредством дара Духа, устремляется через роковое обретение духовной свободы в направлении Творца или от Него.




Привлекательность фактов истории



Восприимчивость



Если мы не ошибаемся в рассмотрении Истории как взгляда на божественное творение, находящееся в движении от божественного источника к божественной цели, нас не должно удивлять, что в умах существ, наделенных сознанием, История пробуждается как простое свидетельство того, что они живы. Но поскольку Время – это вечно бурлящий поток, то ускоряющий, то замедляющий свой бег, мы ничуть не удивимся, обнаружив, что внутренняя восприимчивость человека к впечатлениям Истории остается всегда примерно на одном и том же уровне. Колебания этой восприимчивости зависят, как правило, только от конкретных исторических обстоятельств.

Например, мы не раз убеждались, что живость исторических впечатлений пропорциональна их силе и болезненности. Возьмем поколение, детство которого совпало с переходом нового западного общества к новейшему, то есть пришлось на конец XIX в. Человек, ребенком переживший Гражданскую войну в южных штатах Америки, несомненно, обладал более глубоким историческим сознанием, чем его современник, проведший детство свое на Севере. По этой же причине француз, взрослевший в период франко-прусской войны и Парижской коммуны, переживший все взлеты и падения 1870-1871 гг., оказался наделенным куда более острым историческим сознанием, чем любой из его современников в Швейцарии, Бельгии или Англии.

Однако история способна оказывать влияние на человеческое воображение и сквозь века, возбуждая память об ушедшем прошлом. История воздействует на восприимчивые души своими памятниками и мемориалами, названиями улиц и площадей, архитектурой, изменениями в моде, политическими событиями, традиционными праздниками, церемониями и парадами, литургиями.

Консерватизм церковных учреждений, призванный облечь в стройные формы высшие религии, несомненно, сделал их наиболее мощными излучателями впечатлений, хранилищами духа исторических событий и исторических характеров. Основная проблема, с которой сталкивались все сотериологические религии [[665] - Сотериологические религии – религии спасения (от греч. t w t h r – «спаситель»), в которых следование заповедям основателя этой религии обеспечивает спасение души за гробом.], – это проблема просвещения масс. И эта проблема успешно решалась через преподавание истории и передачу нравственного закона в наглядной форме. Даже в мечети, где возможности использования изобразительных искусств в целях просвещения были ограничены верностью пророка Мухаммеда второй заповеди Моисея, архитектурные линии искусно воздействовали на религиозное чувство верующих. В христианской церкви – пока она не превратилась в молельню одной из западнохристианских сект, где вторая заповедь соблюдается с мусульманской строгостью, – пророки, апостолы и мученики помещались вокруг изображения Господа во всеоружии своих традиционных атрибутов: с крестом, мечом, колесом или книгой и пером в руке.

Нетрудно заметить, что в те дни, когда живые цивилизации сохранялись под эгидой живой высшей религии в своей традиционной форме, посещение церкви (мечети, синагоги, индуистского или буддийского храма) автоматически приобщало верующего к истории. Образование было столь же эффективным, сколь и неформальным, охватывая самые широкие слои населения, не имевшего возможности посещать школу.