Чтобы включить механизм мимесиса, необходимо активизировать внутренние потенции человека, ибо мимесис – это черта, присущая человеку испокон веков. «Первоначальные уроки, преподанные Человеку Природой, сводились к принятию обычаев группы. Мимесис как подражание вырабатывался вполне естественно и свободно, ибо Человек становился Человеком в коллективе» [[прим75] - Ibid., р. 99.].

Творческая эволюция, таким образом, использует ранее выработанное свойство для выполнения новой функции. Историческая переориентация внутренне неизменного феномена мимесиса уже привлекала наше внимание при анализе специфических различий между примитивным обществом и цивилизацией. Мы отмечали, что мимесис – это общая черта социальной жизни и что его действие можно наблюдать в обществах обоих видов. Однако если в примитивном обществе мимесис сориентирован на старшее поколение живущих и на образы предков, ушедших в мир иной, как на воплощение «кристалла обычая», то в обществах растущих образцом для подражания, эталоном становится творческая личность, лидер, прокладывающий новый путь.

Для того чтобы побудить инертное большинство следовать за активным меньшинством, недостаточно лишь силы духа творческой личности. Освоение высоких духовно-нравственных ценностей предполагает способность к восприятию «культурной радиации», свободный мимесис как подражание духовно-нравственному порыву избранных носителей нового.




Уход-и-возврат



Личности



Обратимся теперь к механизму роста. Существует ли определенный ритм его? Признаками роста являются, как мы определили, прогрессирующее упрощение, этерификация, трансференция [[прим76] - Трансференция (traпsfеrепсе) (англ.) передача, перенесение. Здесь – перенос результатов духовной работы личности в сферу внешних социокультурных отношений.] действия и самодетерминация. Все они тесно связаны между собой, однако есть ли среди них такой признак, который мог бы быть наиболее очевидным логическим основанием для построения схемы роста?

Наиболее конструктивным признаком является трансференция действия. Чтобы феномен трансференции действия имел место, необходимо, чтобы в индивидуальной или коллективной биографии, в которой будет совершен творческий акт ответа на брошенный вызов, существовал аналог такой трансференции. И этим реальным аналогом является движение ухода и последующего возврата. Уход-и-Возврат, таким образом, можно рассматривать как «двухтактный» ритм творческих актов, составляющих процесс роста.

Схема Ухода-и-Возврата подтверждается множеством исторических примеров.

Большинство биографий общепризнанных творческих личностей дает яркие свидетельства действия Ухода-и-Возврата – Павел Тарсийский жил в тот период истории сирийского общества, когда вызов, брошенный ему со стороны эллинизма, достиг апогея. Первоначально, будучи членом ортодоксальной еврейской общины, он преследовал христиан. Однако после паломничества в Дамаск и трехлетнего отшельничества в Аравийской пустыне он заявил о себе не только как ревностный поборник христианства, но и как «апостол язычников» [[393] - Об отшельничестве ап. Павла ничего не известно. Видимо. А. Тойнби так интерпретирует слова апостола (Гал. 1, 17-18).].

Жизнь Бенедикта Нурсийского (480-543) совпала с предсмертной агонией эллинистического общества. Юношей, прибыв из Умбрии в Рим, чтобы получить традиционное для представителей состоятельных классов гуманитарное образование, он скоро восстал против столичной жизни и удалился в пустыню. В течение трех лет жил он в полном одиночестве, однако поворотным пунктом в его судьбе стало возвращение в общество по достижении совершеннолетия, когда он встал во главе монашеской общины. Святой Бенедикт создал новую систему образования взамен старомодной, отвергнутой им еще в детстве [[394] - Св. Бенедикт Нурсийский (480-547) резко отрицательно относился к мирскому знанию и на первое место для монахов ставил ручной труд. Значительно позднее бенедиктинцы в понятие труда стали включать и переписывание книг, и собирание и хранение рукописей, и создание школ для христианского обучения.]. Община бенедиктинцев стала матерью монастырей, быстро распространившихся по всему западному миру. Монашеский орден св. Бенедикта лег в основу социальной структуры западного христианства, выросший из руин эллинистического мира.

Важнейшей чертой бенедиктинской системы было обязательное предписание заниматься физическим трудом, прежде всего трудом сельскохозяйственным. Движение бенедиктинцев, таким образом, в экономическом плане означало возрождение земледелия в Италии, так и не оправившегося со времен Ганнибала. Бенедиктинский устав сделал то, чего не смогли сделать ни аграрные законы Гракха. ни система алиментаний, поскольку он действовал не сверху вниз в отличие от государственных постановлений, а снизу вверх, возбуждая личную инициативу через религиозный энтузиазм. Благодаря духовному порыву орден бенедиктинцев вызвал экономический подъем не только в Италии, но и во всей средневековой Европе.