Скачать 125.07 Кбайт
Разум против человека
Их готовы стесняться как слишком грубого, примитивного, вообще “несовременного” способа отношения к миру.
“Желание – отец мысли” – утверждала старая психология. В нынешней ситуации импульс к действию все больше задается мыслью, информацией. И все больше не своей. Бурные, врожденные порывы жизни истончаются до пунктирно прерывающихся тепличных импульсов и за жалобами на утрату смысла жизни (о любви, воле и вкусе к жизни речь уже не идет), скрывается обычно утрата чувства жизни, невозможность действия в качестве целостного существа (о гармонии этой целостности говорить тоже не приходится). Покоряя природу, создавая новые произведения искусства, изобретая изощренные развлечения и потребительские блага, мы как бы забываем, что для человека, который лишился чувства и вкуса к жизни, ничто не является интересным.
Если во времена Фрейда неврозы чаще всего вызывались сексуальными запретами, то в обществе вседозволенности страдания подавляемых страстей уступают место опустошенности и равнодушию. Кажется “все можно”, но деиндивидуализированная связь индивидов, не связанных общей судьбой или связанных так, что в любой момент каждый знает, что он свободен, не приводит к подлинной близости. Неподлинность бытия становится черной тенью его комфорта и благополучия. Внешняя демонстративная расположенность людей друг к другу маскирует их глубокую внутреннюю самодостаточность. Все добры и улыбчивы, пока не надо жертвовать своими интересами, в которые, кроме материальных благ, непременно входит “независимость”. А полная независимость, полная свобода – это свобода пустоты, которую не до конца функциональные элементы системы “человеческое общество” переносят также трудно как и несвободу. Многие стремятся как-то заполнить создающийся психологический вакуум. И тогда на сцене вновь появляются достижения науки, прежде всего химии, как старой – алкоголь, так и современной – наркотики.
Наркомания и алкоголизм по своей “духовной” сущности – это попытка компенсировать потерю чувства жизни, ее красоты, целостности и смысла искусственным путем. Они позволяют сбросить иго разума и переживать мир в его непосредственности. Но за “контрабанду”, за “химические удары по мозгам” надо страшно платить. Удовлетворяемая таким способом тяга к обновлению чувств, к более яркой реальности завершается потерей всякого интереса к ней – бесчувствием. Насильно вырванный у организма рай вскоре оборачивается адом. Наркомания, в широком смысле слова, перестала быть болезнью индивидов. Это одна из глобальных проблем современности, болезнь человека как родового существа. Она поражает людей, не выдержавших напряжения, требуемого для того, чтобы жить страстями и быть выше их, и не желающих отдаться другой крайности – стать “трудоголиками” в колесе потребления, функционируя как роботы. Обострение кризиса внутренней духовной природы человека связано с кризисом природы внешней, вернее наших отношений с ней и друг с другом, с трансформацией естественного существования в искусственное. Широко распространенный еще в XIX веке “вкус” к природе почти совершенно исчезает, вследствие чего начинает исчезать и вкус к жизни. А ведь именно эта область бытия несет в себе тайну самочувствия человека, признания или непризнания им осмысленности своего существования.
Обесценивая гиперрефлексию, подчеркивая приоритетность жизни перед ней и обсуждая условия сохранения телесно-духовного единства человека, гуманистическая философия в ее прикладном значении, то есть в качестве софотерапии, купирует остроту смыслоутраты, помогая выбрать стратегию приспособления к этой новой ситуации. Она, однако, не отрицает важности для человека общих высоких целей. Знаменитое высказывание Фрейда, что тот, “кто думает о смысле жизни и своего существования – болен” скорее остроумное, нежели глубокое. Вся суть в мере этой озабоченности. Человек нуждается “в служении”, в выходе за пределы практического интереса. Как мыслящее существо он трансцендентен, а значит его стремление к некой утопии, к идеалу неистребимо. Эгоизм – удел очень ограниченных людей. Или людей-хищников. С творческой натурой он не совместим в принципе.
Встречаясь с патологическими формами озабоченности трансцендентным, софотерапия должна помочь правильно “поставить” эту озабоченность, воспрепятствовать превращению поиска смысла жизни в бессмысленное занятие. Она способна переформулировать направление поисков, введя их в более плодотворное русло. И тогда вопрос о смысле жизни станет, например, вопросом о смысле в жизни, забота о том, зачем жить отойдет на второй план, оттесненная проблемой как жить, на какие цели ориентироваться. Впрочем, все советы и рекомендации здесь сугубо индивидуальны, а решения конкретны и диалогичны. Терапия смыслоутраты требует своеобразного духовного творчества с обеих сторон. Кроме помощи конкретным людям, в рамках софотерапии как особого рода духовной активности можно было бы проводить “смысложизненную экспертизу” различных тенденций общественного развития, обсуждать проблематику “целей для человечества”.
В условиях, когда наше существование превращается в решение задачи на выживание, общей высокой целью человечества, целью, которая требует самоотверженного служения каждого, является сохранение природы и жизни на Земле.
“Желание – отец мысли” – утверждала старая психология. В нынешней ситуации импульс к действию все больше задается мыслью, информацией. И все больше не своей. Бурные, врожденные порывы жизни истончаются до пунктирно прерывающихся тепличных импульсов и за жалобами на утрату смысла жизни (о любви, воле и вкусе к жизни речь уже не идет), скрывается обычно утрата чувства жизни, невозможность действия в качестве целостного существа (о гармонии этой целостности говорить тоже не приходится). Покоряя природу, создавая новые произведения искусства, изобретая изощренные развлечения и потребительские блага, мы как бы забываем, что для человека, который лишился чувства и вкуса к жизни, ничто не является интересным.
Если во времена Фрейда неврозы чаще всего вызывались сексуальными запретами, то в обществе вседозволенности страдания подавляемых страстей уступают место опустошенности и равнодушию. Кажется “все можно”, но деиндивидуализированная связь индивидов, не связанных общей судьбой или связанных так, что в любой момент каждый знает, что он свободен, не приводит к подлинной близости. Неподлинность бытия становится черной тенью его комфорта и благополучия. Внешняя демонстративная расположенность людей друг к другу маскирует их глубокую внутреннюю самодостаточность. Все добры и улыбчивы, пока не надо жертвовать своими интересами, в которые, кроме материальных благ, непременно входит “независимость”. А полная независимость, полная свобода – это свобода пустоты, которую не до конца функциональные элементы системы “человеческое общество” переносят также трудно как и несвободу. Многие стремятся как-то заполнить создающийся психологический вакуум. И тогда на сцене вновь появляются достижения науки, прежде всего химии, как старой – алкоголь, так и современной – наркотики.
Наркомания и алкоголизм по своей “духовной” сущности – это попытка компенсировать потерю чувства жизни, ее красоты, целостности и смысла искусственным путем. Они позволяют сбросить иго разума и переживать мир в его непосредственности. Но за “контрабанду”, за “химические удары по мозгам” надо страшно платить. Удовлетворяемая таким способом тяга к обновлению чувств, к более яркой реальности завершается потерей всякого интереса к ней – бесчувствием. Насильно вырванный у организма рай вскоре оборачивается адом. Наркомания, в широком смысле слова, перестала быть болезнью индивидов. Это одна из глобальных проблем современности, болезнь человека как родового существа. Она поражает людей, не выдержавших напряжения, требуемого для того, чтобы жить страстями и быть выше их, и не желающих отдаться другой крайности – стать “трудоголиками” в колесе потребления, функционируя как роботы. Обострение кризиса внутренней духовной природы человека связано с кризисом природы внешней, вернее наших отношений с ней и друг с другом, с трансформацией естественного существования в искусственное. Широко распространенный еще в XIX веке “вкус” к природе почти совершенно исчезает, вследствие чего начинает исчезать и вкус к жизни. А ведь именно эта область бытия несет в себе тайну самочувствия человека, признания или непризнания им осмысленности своего существования.
Обесценивая гиперрефлексию, подчеркивая приоритетность жизни перед ней и обсуждая условия сохранения телесно-духовного единства человека, гуманистическая философия в ее прикладном значении, то есть в качестве софотерапии, купирует остроту смыслоутраты, помогая выбрать стратегию приспособления к этой новой ситуации. Она, однако, не отрицает важности для человека общих высоких целей. Знаменитое высказывание Фрейда, что тот, “кто думает о смысле жизни и своего существования – болен” скорее остроумное, нежели глубокое. Вся суть в мере этой озабоченности. Человек нуждается “в служении”, в выходе за пределы практического интереса. Как мыслящее существо он трансцендентен, а значит его стремление к некой утопии, к идеалу неистребимо. Эгоизм – удел очень ограниченных людей. Или людей-хищников. С творческой натурой он не совместим в принципе.
Встречаясь с патологическими формами озабоченности трансцендентным, софотерапия должна помочь правильно “поставить” эту озабоченность, воспрепятствовать превращению поиска смысла жизни в бессмысленное занятие. Она способна переформулировать направление поисков, введя их в более плодотворное русло. И тогда вопрос о смысле жизни станет, например, вопросом о смысле в жизни, забота о том, зачем жить отойдет на второй план, оттесненная проблемой как жить, на какие цели ориентироваться. Впрочем, все советы и рекомендации здесь сугубо индивидуальны, а решения конкретны и диалогичны. Терапия смыслоутраты требует своеобразного духовного творчества с обеих сторон. Кроме помощи конкретным людям, в рамках софотерапии как особого рода духовной активности можно было бы проводить “смысложизненную экспертизу” различных тенденций общественного развития, обсуждать проблематику “целей для человечества”.
В условиях, когда наше существование превращается в решение задачи на выживание, общей высокой целью человечества, целью, которая требует самоотверженного служения каждого, является сохранение природы и жизни на Земле.
|
|