Скачать 125.07 Кбайт
Разум против человека
Кончились. Далее киборг, искусственный интеллект, самоотрицание в пользу Другого.
* * *
Сущность человека определяется соотносительно. Когда человека сравнивали с ближайшим к нему состоянием мира – животными, то его сущностью было все, что от них отличает: труд, сознание, речь. Сейчас явственно видно машинное будущее разума, возможность замены его биологической основы. Поэтому специфику человека начали усматривать в том, что его отличает от машин: страсти, интуиция, любовь, иррациональное, актуализируется внимание к биологической специфике, хотя она исчезает с катастрофической быстротой. Ее деградация в обществе: регламентация, рационализация, бюрократизация, а с другой стороны, возможность постепенной замены самого физического тела: “по частям” человек искусственный уже существует. Моделирование почти всех органов – ближайшая инженерная задача. Зрение давно полуискусственно, следующее поколение практически будет очковым (как сейчас японцы), о понижении слуха все слышали, 32 зубов ни у кого почти нет, о прогрессирующем обезволосении все знают, эректоры рекламируют и прочее, и прочее. Перед лицом технологии значение половых различий между людьми резко падает. Из языка исчезают слова женского рода. Пишет девушка, а подписывается “студент”, работает она “лаборантом”, даже и не учительница, а “учитель”, не секретарша, а “секретарь”. А ведь наш язык “дом бытия”, отражение жизни. В поступках мужчины специфически мужское начало не имеет поля развертывания. К нему предъявляются противоречивые требования: быть смелым и быть винтиком, быть самостоятельным и быть функциональным. Одномерный человек реализуется в главном – как однополый. Бесполый. Остальное – мелочи.
* * *
“Это может только мужчина: иметь цель вне себя. Женщина – сама для себя цель и хочет быть ею для всего доступного мира. Она, конечно, старается, подражая мужчине, тоже завести себе интерес снаружи от себя – щипание корпии или научные исследования, – ей плохо удается это притворство”... (Татьяна Набатникова. Каждый охотник. М., 1989. с. 306).
Все-таки это неверное рассуждение. Женщина берется уже эмансипированная, то есть неспособная к материнству или относящаяся к нему как к эпизоду. Напротив, женщина-мать всегда имеет цель вне себя. Цель эта – дети. Не просто природа и борьба с ней, на чем специализирован мужчина и что необходимо для развития общества, а природа живая, необходимая для продолжения человечества как совокупности существ, на чем была специализирована женщина. Говоря по большому счету, если женщины исчезнут из науки, техники, искусства (естественно, кроме исполнительства), то практически мало что изменится. Но когда они совсем забросят семью и воспитание детей, то мир забуксует. Отсюда и отношение к “деловым женщинам” и “образованным дамам”, гордящимся тем, что как матери они принесли себя в жертву культуре или может быть избрали ее своей жертвой – двусмысленное. Сопротивляется природа, сколько ее у человека осталось.
* * *
Доброта людей индивидуальна, однако у ней есть общие природные корни. Доброта женщин развивается прежде всего в лоне материнства. Такова природа вещей. У женщины-матери она самоотверженнее мужской. Она почти слепая. Но сейчас материнство сведено к минимуму и сопутствующие ему качества остаются невостребованными, а если проявляются, то от “ума”, который только очень умных женщин не кидает в “комплекс копирования” мужского, вернее машинного, не разбирающего полов, поведения. За редкими исключениями, не рожавшая женщина духовно, точнее, душевно неполноценна, как неполноценен не знавший женщин мужчина. Она слишком зрячая. Отцовство играет важную роль в индивидуальном развитии человека, но оно все-таки меньше роли материнства. Возникают новые социальные феномены: “женщина-не-мать” (не баба) и “мужчина-не-мужик” (не отец). “Не-родители”. На грядках человечества все больше цветов без завязей. Пустоцветы. Человек бесплодный.
Такая будет и доброта. Вежливая.
Где-то у Достоевского была мысль: человек – такое подлое существо, что приспосабливается к любым обстоятельствам, когда другие животные уже отказались бы жить, умерли. Это потому, что он рождается “никем”, неспециализированным, “голым”, “дырка в бытии”. Он приспосабливается к любым обстоятельствам, потому что он их продукт. Они делают его по своей мерке.
* * *
Три сорта способностей, три типа ума: человек умелый, может сделать вещь, предмет, преобразует материю; человек ум-ный, оперирует понятиями, преобразует сферу духа; человек ум-удренный (опытный, понимающий) преобразует отношения, успешно общается. Сейчас в цене вторая способность, хотя многие теоретически умные практически беспомощны и социально глупы. Однако их стараются не считать дураками. А вот кто делает вещи, но не может умно говорить, того считают недалеким, недоразвитым, того, кто умеет общаться и строить социальные отношения – считают только хитрым. Хотя сейчас, в условиях капитализации, произошел всплеск уважения к социально ловким, “хитрым”. Но в целом мир все-таки становится на голову.
* * *
Сущность человека определяется соотносительно. Когда человека сравнивали с ближайшим к нему состоянием мира – животными, то его сущностью было все, что от них отличает: труд, сознание, речь. Сейчас явственно видно машинное будущее разума, возможность замены его биологической основы. Поэтому специфику человека начали усматривать в том, что его отличает от машин: страсти, интуиция, любовь, иррациональное, актуализируется внимание к биологической специфике, хотя она исчезает с катастрофической быстротой. Ее деградация в обществе: регламентация, рационализация, бюрократизация, а с другой стороны, возможность постепенной замены самого физического тела: “по частям” человек искусственный уже существует. Моделирование почти всех органов – ближайшая инженерная задача. Зрение давно полуискусственно, следующее поколение практически будет очковым (как сейчас японцы), о понижении слуха все слышали, 32 зубов ни у кого почти нет, о прогрессирующем обезволосении все знают, эректоры рекламируют и прочее, и прочее. Перед лицом технологии значение половых различий между людьми резко падает. Из языка исчезают слова женского рода. Пишет девушка, а подписывается “студент”, работает она “лаборантом”, даже и не учительница, а “учитель”, не секретарша, а “секретарь”. А ведь наш язык “дом бытия”, отражение жизни. В поступках мужчины специфически мужское начало не имеет поля развертывания. К нему предъявляются противоречивые требования: быть смелым и быть винтиком, быть самостоятельным и быть функциональным. Одномерный человек реализуется в главном – как однополый. Бесполый. Остальное – мелочи.
* * *
“Это может только мужчина: иметь цель вне себя. Женщина – сама для себя цель и хочет быть ею для всего доступного мира. Она, конечно, старается, подражая мужчине, тоже завести себе интерес снаружи от себя – щипание корпии или научные исследования, – ей плохо удается это притворство”... (Татьяна Набатникова. Каждый охотник. М., 1989. с. 306).
Все-таки это неверное рассуждение. Женщина берется уже эмансипированная, то есть неспособная к материнству или относящаяся к нему как к эпизоду. Напротив, женщина-мать всегда имеет цель вне себя. Цель эта – дети. Не просто природа и борьба с ней, на чем специализирован мужчина и что необходимо для развития общества, а природа живая, необходимая для продолжения человечества как совокупности существ, на чем была специализирована женщина. Говоря по большому счету, если женщины исчезнут из науки, техники, искусства (естественно, кроме исполнительства), то практически мало что изменится. Но когда они совсем забросят семью и воспитание детей, то мир забуксует. Отсюда и отношение к “деловым женщинам” и “образованным дамам”, гордящимся тем, что как матери они принесли себя в жертву культуре или может быть избрали ее своей жертвой – двусмысленное. Сопротивляется природа, сколько ее у человека осталось.
* * *
Доброта людей индивидуальна, однако у ней есть общие природные корни. Доброта женщин развивается прежде всего в лоне материнства. Такова природа вещей. У женщины-матери она самоотверженнее мужской. Она почти слепая. Но сейчас материнство сведено к минимуму и сопутствующие ему качества остаются невостребованными, а если проявляются, то от “ума”, который только очень умных женщин не кидает в “комплекс копирования” мужского, вернее машинного, не разбирающего полов, поведения. За редкими исключениями, не рожавшая женщина духовно, точнее, душевно неполноценна, как неполноценен не знавший женщин мужчина. Она слишком зрячая. Отцовство играет важную роль в индивидуальном развитии человека, но оно все-таки меньше роли материнства. Возникают новые социальные феномены: “женщина-не-мать” (не баба) и “мужчина-не-мужик” (не отец). “Не-родители”. На грядках человечества все больше цветов без завязей. Пустоцветы. Человек бесплодный.
Такая будет и доброта. Вежливая.
Где-то у Достоевского была мысль: человек – такое подлое существо, что приспосабливается к любым обстоятельствам, когда другие животные уже отказались бы жить, умерли. Это потому, что он рождается “никем”, неспециализированным, “голым”, “дырка в бытии”. Он приспосабливается к любым обстоятельствам, потому что он их продукт. Они делают его по своей мерке.
* * *
Три сорта способностей, три типа ума: человек умелый, может сделать вещь, предмет, преобразует материю; человек ум-ный, оперирует понятиями, преобразует сферу духа; человек ум-удренный (опытный, понимающий) преобразует отношения, успешно общается. Сейчас в цене вторая способность, хотя многие теоретически умные практически беспомощны и социально глупы. Однако их стараются не считать дураками. А вот кто делает вещи, но не может умно говорить, того считают недалеким, недоразвитым, того, кто умеет общаться и строить социальные отношения – считают только хитрым. Хотя сейчас, в условиях капитализации, произошел всплеск уважения к социально ловким, “хитрым”. Но в целом мир все-таки становится на голову.
|
|