Скачать 150.19 Кбайт
Процессы и структуры в мышлении (Курс лекций)
д. – в равной мере применимы и в анализе нашей собственной деятельности. Более того, этот циклический механизм обязательно включает в себя момент анализа нашей собственной деятельности, изменения и перестройки ее на основе тех знаний, которые мы о ней получили. Но чтобы все это осуществлять, мы должны обладать еще одним дополнительным механизмом. Мы не можем просто менять нашу деятельность на другую – в ходе этого мы обязательно делаем специальным объектом анализа нашу, уже совершенную деятельность.
Именно этим человеческая деятельность отличается от поведения обезьяны и нащупывания правильных действий путем проб и ошибок, которые она совершает. Иными словами, мы – животные, которые строят и сознательно перестраивают свою деятельность. Но это возможно только потому, что мы можем делать и делаем нашу деятельность специальным объектом анализа.
Таким образом, я утверждаю, что мы ничего не сможем понять в механизмах осуществления и развития нашей деятельности, если не будем учитывать механизмов ее рефлексивного анализа. Всегда, столкнувшись с какими-то трудностями в осуществлении деятельности, ученый останавливается, перестает осуществлять варианты этой ("практической") деятельности, меняет объект деятельности и начинает анализировать свою предшествующую деятельность. А затем, проанализировав ее, он начинает менять и перестраивать ее, подобно всякому другому объекту, всякой другой конструкции. Нас приучают к этому в обучении, начиная с самого раннего возраста. Основной механизм обучения это – насильственный перевод нас от анализа объектов к анализу деятельности, чужой и своей собственном.
Итак, люди строят и перестраивают свою деятельность. А условиями этого являются механизмы рефлективного анализа самой деятельности. Именно поэтому я рискую говорить, что механизм рефлективного осознания деятельности является одним из самых важных в развитии человеческой деятельности, А реализуется этот механизм за счет того, что мы все время получаем возможность как бы выходить "из доски" и смотреть на свою прошлую деятельность со стороны.
Указанный момент связан с особыми формами репрезентации и оформления нашей мыслительной деятельности. Он связан с появлением "научной" литературы. Иначе можно сказать, что научная литература подчинена этому механизму рефлексии.
Рассмотрим это на примере. Если, скажем, Аристарха Самосского интересовал вопрос, каково отношение между расстояниями "Земля – Солнце" и "Земля – Луна", то ответом на этот вопрос могла быть простая запись: между 1/18 и 1/20. Но Аристарх Самосский сообщает нам не это; он пишет длинный текст, в котором фиксирует свой процесс и способ получения этого результата. Зачем он нам нужен? Могут сказать, что для проверки полученного результата. В этом есть доля истины, но отнюдь не вся. Люди могли бы поверить Аристарху и убедиться в правильности его результата, используя его на практике. Так, собственно, и делали раньше, до появления собственно научной литературы. Он делает запись и оформление совершенного им процесса потому, что всякий процесс научной человеческой деятельности оказывается затем объектом специального рефлективного анализа. Аристарх мог не осознавать этого, но он знал, что построенный им процесс решения задачи должен быть оформлен и сообщен другим. Это стало нормой и каноном научной деятельности.
Но если деятельность строится и перестраивается людьми, то очевидно, что и ее развитие может каким-то образом телеологически задаваться, планироваться и проектироваться. Иными словами, развертывание деятельности становится искусственным, управляемым процессом – управляемым за счет некоторых знаний о строении деятельности и возможных механизмах ее развертывания.
Здесь мы сталкиваемся с кругом проблем, совершенно новых и удивительных. Даже если назвать их мистическими, то это будет звучать слабо по сравнению с тем, что мы обнаруживаем при реальном столкновении с проблемами.
Деятельность есть прежде всего некоторая кинетика, т.е. нечто непрерывно меняющееся во времени, нечто непрерывно текущее и ни на секунду не останавливающееся. Это, действительно, некоторая река, непрестанное течение. Мы стоим перед задачей проанализировать это течение, найти его строение и закономерности. И при этом мы применяем метод последовательных срезов. Мы говорим в таких случаях о срезах синхронных и диахронных. Они создают как бы решетку пересекающихся друг с другом горизонтальных и вертикальных отношений. Этот метод применяют для описания истории гражданского общества, для описания рече-языковой действительности, для описания мышления и различных процессов, происходящих на земле.
Но трагедия заключается в том, что когда мы применяем этот метод в описании деятельности и получаем систему срезов, то деятельность всегда исчезает. Кинетика деятельности не может быть зафиксирована таким образом. У нас остаются лишь обломки тех вещей, которые были включены в деятельность и которые она, образно говоря, "крутила".
Именно этим человеческая деятельность отличается от поведения обезьяны и нащупывания правильных действий путем проб и ошибок, которые она совершает. Иными словами, мы – животные, которые строят и сознательно перестраивают свою деятельность. Но это возможно только потому, что мы можем делать и делаем нашу деятельность специальным объектом анализа.
Таким образом, я утверждаю, что мы ничего не сможем понять в механизмах осуществления и развития нашей деятельности, если не будем учитывать механизмов ее рефлексивного анализа. Всегда, столкнувшись с какими-то трудностями в осуществлении деятельности, ученый останавливается, перестает осуществлять варианты этой ("практической") деятельности, меняет объект деятельности и начинает анализировать свою предшествующую деятельность. А затем, проанализировав ее, он начинает менять и перестраивать ее, подобно всякому другому объекту, всякой другой конструкции. Нас приучают к этому в обучении, начиная с самого раннего возраста. Основной механизм обучения это – насильственный перевод нас от анализа объектов к анализу деятельности, чужой и своей собственном.
Итак, люди строят и перестраивают свою деятельность. А условиями этого являются механизмы рефлективного анализа самой деятельности. Именно поэтому я рискую говорить, что механизм рефлективного осознания деятельности является одним из самых важных в развитии человеческой деятельности, А реализуется этот механизм за счет того, что мы все время получаем возможность как бы выходить "из доски" и смотреть на свою прошлую деятельность со стороны.
Указанный момент связан с особыми формами репрезентации и оформления нашей мыслительной деятельности. Он связан с появлением "научной" литературы. Иначе можно сказать, что научная литература подчинена этому механизму рефлексии.
Рассмотрим это на примере. Если, скажем, Аристарха Самосского интересовал вопрос, каково отношение между расстояниями "Земля – Солнце" и "Земля – Луна", то ответом на этот вопрос могла быть простая запись: между 1/18 и 1/20. Но Аристарх Самосский сообщает нам не это; он пишет длинный текст, в котором фиксирует свой процесс и способ получения этого результата. Зачем он нам нужен? Могут сказать, что для проверки полученного результата. В этом есть доля истины, но отнюдь не вся. Люди могли бы поверить Аристарху и убедиться в правильности его результата, используя его на практике. Так, собственно, и делали раньше, до появления собственно научной литературы. Он делает запись и оформление совершенного им процесса потому, что всякий процесс научной человеческой деятельности оказывается затем объектом специального рефлективного анализа. Аристарх мог не осознавать этого, но он знал, что построенный им процесс решения задачи должен быть оформлен и сообщен другим. Это стало нормой и каноном научной деятельности.
Но если деятельность строится и перестраивается людьми, то очевидно, что и ее развитие может каким-то образом телеологически задаваться, планироваться и проектироваться. Иными словами, развертывание деятельности становится искусственным, управляемым процессом – управляемым за счет некоторых знаний о строении деятельности и возможных механизмах ее развертывания.
Здесь мы сталкиваемся с кругом проблем, совершенно новых и удивительных. Даже если назвать их мистическими, то это будет звучать слабо по сравнению с тем, что мы обнаруживаем при реальном столкновении с проблемами.
Деятельность есть прежде всего некоторая кинетика, т.е. нечто непрерывно меняющееся во времени, нечто непрерывно текущее и ни на секунду не останавливающееся. Это, действительно, некоторая река, непрестанное течение. Мы стоим перед задачей проанализировать это течение, найти его строение и закономерности. И при этом мы применяем метод последовательных срезов. Мы говорим в таких случаях о срезах синхронных и диахронных. Они создают как бы решетку пересекающихся друг с другом горизонтальных и вертикальных отношений. Этот метод применяют для описания истории гражданского общества, для описания рече-языковой действительности, для описания мышления и различных процессов, происходящих на земле.
Но трагедия заключается в том, что когда мы применяем этот метод в описании деятельности и получаем систему срезов, то деятельность всегда исчезает. Кинетика деятельности не может быть зафиксирована таким образом. У нас остаются лишь обломки тех вещей, которые были включены в деятельность и которые она, образно говоря, "крутила".
|
|