По сути дела, мы уже поняли, что схемы подобных преобразований выражают не саму деятельность, не ее операции, а лишь продукты их. Образно можно сказать, что человеческая деятельность, деятельность как таковая лежит как бы перпендикулярно к этим преобразованиям объекта. Мы можем говорить о том, что человечество посредством своей деятельности задает непрерывное движение вещей. И мы можем, конечно, рассматривать и анализировать это переплетающееся и пересекающее движение вещей. Но ведь над всем этим стоит сама деятельность, которая и приводит все в движение.

Чтобы понять, каким образом задается это непрекращающееся движение, мы должны учесть также роль орудий или средств, которые используются людьми. Тогда, соответственно, наши схемы объектных преобразований значительно усложнятся. В них появится особый объект, отличный от первых объектов с точки зрения его функций. В дальнейшем, как это следует из анализа знаков, эта функция может привести и приводит и к изменению самой природы этих объектов. Система средств или инструментария растет и усложняется. Значит, даже с точки зрения движения объектов в деятельности мы не получим линейных цепей. Связи и соотношения самих объектов предстанут перед нами в виде сложных ветвящихся сетей. Но какие бы сложные цепи и сети мы ни рисовали, это всегда будут лишь перемещающиеся и преобразуемые объекты. Это будет не сама деятельность, а ее суммарный, или глобальный, продукт.

Но, с другой стороны, очевидно, что сама по себе деятельность не может быть отделена от своих продуктов и как бы добавлена к их движениям и перемещениям. Действительно, представьте себе, что мы строим дом из каких-то крупных панелей или блоков. Каждый из них, в свою очередь, должен был быть еще создан. И, следовательно, в каждом закреплена, овеществлена и умерла длинная цепь деятельности. Поэтому, хотя, по сути дела, мы складываем или сооружаем дом из блоков или панелей, но вместе с тем мы можем сказать, что мы сооружаем его из прошлых деятельностей. Нетрудно заметить, что в таком случае прежняя деятельность по производству отдельных блоков оказывается особым образом организованной и включенной в новую деятельность по производству самого здания. Но, с другой стороны, структура дома не совпадает со структурой организации тех деятельностей, которые овеществлены или омертвлены в блоках и панелях. Прежние деятельности по производству блоков участвуют в деятельности по сооружению зданий уже не как деятельности, а как объекты.

Из этого, в частности, следует, что деятельность по производству дома, если мы хотим рассмотреть ее в целокупности, принципиально не может быть разложена в одну последовательную цепь, включающую деятельности-части в виде частей общей деятельности. Она не может быть таким образом представлена из-за того, что объекты разных частей деятельности различны и некоторые части общей деятельности предстают затем в других частях в виде объектов деятельности. Значит, описание деятельности всегда и обязательно соотносительно со способом задания ее объектов.

Если бы мы захотели все это изобразить, то, очевидно, должны были бы воспользоваться особым иерархированным изображением, в первой плоскости которого будет лежать одна деятельность, конечная, с объектами-элементами конечного продукта, а во второй плоскости – изображения деятельности по производству этих объектов, направленные на объекты другого уровня.

Но теперь мы можем оставить наш "практический" пример и перенести полученные таким образом схемы на процесс создания, или производства, некоторых знаний. Может быть, процесс рассуждения Аристарха Самосского должен анализироваться по точно такой же схеме и с учетом того, что некоторые из употребленных им и приведенных в тексте знаковых выражений являются не фиксацией процесса деятельности, а теми блоками или панелями, из которых строится конечный продукт-знание и которые сами являются продуктами особых, иначе организованных и других по своему строению деятельностей.

Таким образом, мы встаем перед колоссальной проблемой различения внутри текста уже в исходном пункте нашего анализа тех знаковых выражений и фрагментов, которые фиксируют процесс деятельности Аристарха, и тех знаковых выражений или фрагментов, которыми он пользуется как объектами и которые являются продуктами мыслительных процессов других людей. И если мы не произведем такого различения, то никогда и никак не сможем разобраться в действительном строении процессов мышления.

Но проведенная нами аналогия – только аналогия и притом не очень точная. Ведь если мы рассматриваем здание, то те объекты, из которых оно строилось, входят в его конечную структуру и могут быть там обнаружены. А если мы берем рассуждение Аристарха Самосского, то оно само не есть конечный продукт и цель его работы. Оно есть лишь некоторое средство для получения результата – ответа на вопрос о том, какое отношение существует между расстояниями "Земля – Солнце" и "Земля – Луна".