Есть что-то жалкое в человеке, который, не сумев создать из своей семьи очаг любви, без устали ищет любовных отношений вне семьи. Первая обязанность подлинно любящего человека всегда будет ориентирована на его супружеские и родительские отношения.

И все же существуют такие люди, чья способность любить достаточно велика, чтобы создать надежные любовные отношения внутри своей семьи, а избыток энергии направить на дополнительные отношения. Для таких людей миф об эксклюзивности не только заведомо ложен, но и представляет ненужные ограничения их способности отдавать себя другим людям вне семьи. Эти ограничения преодолимы, но соответствующее расширение своего Я требует огромной дисциплины, иначе можно "распылить себя слишком тонко". По этому исключительно сложному вопросу (я здесь только касаюсь его) Джозеф Флетчер, теолог англиканской церкви, автор Новой морали, в беседе с одним из моих друзей высказался так: "Свободная любовь – это идеал. К сожалению, очень немногие из нас способны достичь этого идеала". То есть он имел в виду, что лишь очень немногие среди нас способны на такую самодисциплину, которая необходима для поддержания подлинно любовных отношений и в семье, и вне семьи. Свобода и дисциплина неразрывны: без дисциплины подлинной любви свобода неминуемо становится нелюбовной и разрушительной.

Некоторые читатели, вероятно, уже сыты разговорами о дисциплине и пришли к выводу, что я ратую за скучнейший кальвинистсткий образ жизни. Вечная самодисциплина! Вечное самокопание! Долг! Ответственность! Одним словом, неопуританство. Но как бы вы ни называли это, подлинная любовь и вся дисциплина, которой она требует, – вот единственный путь в этой жизни к настоящей радости. Если вы изберете другой путь, то, возможно, вас и ждут мгновения экстатической радости, но все более редкие и скоротечные. Когда я люблю по-настоящему, я расширяю свое Я, а расширяя его, я расту. Чем больше я люблю, чем дольше я люблю, тем больше я становлюсь. Подлинная любовь сама себя восполняет. Чем больше я питаю духовный рост других, тем больше питания получаю для собственного роста. Я – совершенно эгоистичное человеческое существо. Я никогда ничего не делаю для кого-то – только для себя. И по мере того как я расту через любовь, растет и моя радость, становясь все более реальной, все более устойчивой. Возможно, я неопуританин. Но я также весельчак.

Как поет Джон Денвер,


Любовь – повсюду, я вижу ее.
Ты есть все то, чем можешь быть, – так будь же этим.
Жизнь совершенна, я верю в это.
Приходи, мы сыграем эту игру вместе.*
* "Love is Everywhere", by John Denver, Joe Henry, Steve Weisberg and John Martin Sommers, copyright 1975 Cherry Lane Music Co.




ЛЮБОВЬ – ЭТО ОТДЕЛЬНОСТЬ
Несмотря на то что питание духовного роста другого человека является одновременно актом питания собственного роста, важнейшим признаком подлинной любви является то, что различие между собой и другим всегда сохраняется и оберегается. Подлинно любящий всегда видит в возлюбленном некую совершенно отдельную сущность. Более того, подлинно любящий всегда уважает и даже поощряет эту отдельность и уникальную индивидуальность любимого. Однако неспособность видеть и уважать эту отдельность чрезвычайно распространена и является причиной многих душевных болезней и ненужных страданий.

В своей экстремальной форме неспособность воспринимать отдельность другого человека называется нарциссизмом. Индивидуум, страдающий ярко выраженным нарциссизмом, фактически не способен на эмоциональном уровне воспринимать своих детей, супруга (супругу) или друзей как отдельные от него существа.

Я впервые начал понимать, что собой представляет нарциссизм, когда поговорил с родителями женщины-шизофренички, которую я назову Сьюзен X. В то время ей был 31 год. С восемнадцатилетнего возраста она предпринимала несколько серьезных попыток к самоубийству, и ее пришлось почти постоянно госпитализировать все это время в различных больницах и санаториях. Благодаря превосходным психиатрам, у которых она лечилась эти тринадцать лет, ее состояние наконец стало улучшаться. В течение нескольких месяцев нашей совместной работы она продемонстрировала растущую способность доверять достойным людям, отличать достойных людей от недостойных, осознавать тот факт, что у нее шизофреническая болезнь и что ей понадобится большая самодисциплина, чтобы справляться с этой болезнью до конца жизни, чтобы уважать себя и делать все необходимое для самостоятельной жизни без постороннего ухода. Наблюдая столь быстрое улучшение, я чувствовал, что близится тот день, когда Сьюзен сможет выйти из больницы и впервые в жизни вести успешное и независимое существование. По этому поводу я встретился с ее родителями – привлекательной и богатой супружеской четой зрелого возраста. С большим воодушевлением я рассказал им о невероятном прогрессе Сьюзен и объяснил причины моего оптимизма. Но, к великому моему удивлению, как только я начал свой рассказ, мать Сьюзен принялась тихонько плакать и плакала до самого конца.