Закончив первый курс, Бетси, однако, несмотря на хорошую успеваемость, оставила колледж и вышла замуж за жившего по соседству парня, механика; на работу устроилась продавщицей в супермаркете. Два года все шло хорошо, а затем внезапно начались эти приступы тревоги. Ни с того ни с сего. Они случались совершенно непредсказуемо – но всегда вне дома и в отсутствие мужа. Приступ мог начаться, когда она делала закупки, во время работы или просто когда она шла по улице. Чувство паники в такие моменты было невыносимым. Она бросала все, чем занималась, и буквально бежала домой или в гараж, где работал муж. Паника начинала утихать только дома или в присутствии мужа. Из-за этих приступов ей пришлось оставить работу.

Терапевт прописал ей транквилизаторы, но они не только не сняли тревогу, но даже не повлияли на ее интенсивность. Она пришла ко мне.

– Я не понимаю, что со мной происходит, – плакала она. – Все у меня в жизни прекрасно. Муж очень добр ко мне. Мы так любим друг друга. Мне очень нравилась моя работа. А теперь все так ужасно. Я не знаю, почему это все со мной случилось. Может быть, я схожу с ума. Пожалуйста, помогите мне. Помогите мне, чтобы все стало так же хорошо, как было.

Но, конечно, в нашей работе с Бетси обнаружилось, что все было не так уж "хорошо". Сначала, медленно и болезненно, выяснилось, что при всей доброте мужа многие его черты раздражали Бетси. У него были грубые манеры. У него был узкий круг интересов. Для развлечения ему вполне хватало телевизора. Она скучала с ним. Затем она призналась, что работа в супермаркете ей тоже надоела. Тогда мы стали выяснять, зачем же она поменяла студенческую жизнь на такое безотрадное существование.

– Понимаете, мне там становилось все хуже и хуже, – рассказывала она. – У всех ребят только наркотики да секс на уме. Мне это не нравилось. А они все донимали меня, не только мальчишки, которым хотелось переспать со мной, но и подружки. Они считали меня наивной. Я поймала себя на том, что сомневаюсь, и не только в самой себе, но и в церкви, и даже в том, чему меня учили родители. По-моему, я была запугана.

Лечение началось с анализа тех вопросов и сомнений, от которых Бетси бежала, оставив колледж. А закончилось тем, что она вернулась в колледж. К счастью, ее муж захотел расти вместе с ней и тоже поступил в колледж. Их мировоззрение быстро расширялось. И, конечно, приступы прекратились.

На этот довольно типичный случай можно смотреть по-разному. Приступы тревоги у Бетси были типичной формой агорафобии (буквально "страх рыночной площади", но обычно понимается как страх открытого пространства); для нее это был страх свободы. Приступы происходили вне дома, без покровительства мужа, когда она могла свободно передвигаться и вступать в отношения с другими людьми. Страх свободы и был сущностью ее душевной болезни. Можно было бы сказать, что болезнью были приступы тревоги, представляющие ее страх свободы. Но я убедился, что больше ясности и реальной пользы вносит другой взгляд на ситуацию. Ведь страх свободы у Бетси появился задолго до приступов. Именно из-за этого страха она оставила колледж и начала ограничивать свое развитие. И на мой взгляд, Бетси была больна все это время, все три года перед тем, как у нее начались приступы. Но она не осознавала своей болезни, не осознавала вреда, который наносила себе этими самоограничениями. Именно симптомы, те самые приступы тревоги, которых она не желала и не искала, которые "свалились" на нее "ни с того ни с сего", – именно они заставили ее в конце концов осознать свою болезнь и стать на путь исправления и духовного роста.

Я уверен, что эта схема остается справедливой для большинства душевных болезней. Симптомы и болезнь – не одно и то же. Болезнь существует задолго до симптомов. Симптомы – не только не болезнь; это начало ее излечения. Тот факт, что они неприятны, нежелательны, только подтверждает, что они есть феномен благодати – дар Бога, послание от бессознательного с призывом начать самоисследование и исправление.

Как это обычно бывает с благодатью, большинство людей отвергают дар и не внимают посланию. Они делают это множеством способов, каждый из которых является попыткой избежать ответственности за свою болезнь. Они стараются игнорировать симптомы, делая вид, что это вовсе не симптомы, что "у каждого иногда бывают подобные приступы". Они стараются избежать работы с ними, увольняясь со службы, отказываясь водить автомобиль, переезжая в другой город, уклоняясь от некоторых видов деятельности. Они пробуют избавиться от симптомов различного рода обезболивающими средствами полученными у доктора таблетками, анестезируют себя алкоголем и другими наркотиками. Даже признав наличие у себя симптомов, они находят самые утонченные доказательства того, что в их состоянии виноват внешний мир – бездушные родственники, ложные друзья, алчные корпорации, больное общество и даже судьба, рок.

И только те, кто принимает на себя ответственность за свои симптомы, кто понимает, что симптомы указывают на беспорядок в собственной душе, – только эти немногие вслушиваются в послания своего бессознательного и принимают его благодать.