Иногда бывает просто необходимо механически разделять их, заставляя садиться подальше друг от друга в групповом круге. Их всегда приходится просить воздержаться от выступлений вместо или в защиту друг друга. Снова и снова мы напоминаем им: "Пусть Мери сама скажет, Джон" или "Мери, Джон сам себя может защитить, он достаточно силен". В конце концов все пары, если они не отказываются от психотерапии, усваивают, что искреннее приятие индивидуальности и отдельности – как супруга, так и собственной – является единственным основанием, на котором можно строить зрелый брак и развивать реальную любовь.*

* Те, кто читал книгу О'Нейлов "Открытый брак", знают, что в этом как раз и заключается главный принцип открытого брака и его противоположность закрытому. О'Нейлы были удивительно деликатны и сдержанны в своей пропаганде открытого брака. Мой опыт работы с супружескими парами привел меня к твердому убеждению, что такой брак является единственной формой зрелого, здорового союза, не таящего в себе серьезных угроз духовному развитию и здоровью партнеров.





ЕЩЕ О ГРАНИЦАХ ЭГО
Высказывая утверждение, что влюбленность – это некая иллюзия и никоим образом не истинная любовь, я оставляю за собой право посмотреть на предмет с противоположной точки зрения и заметить, что на самом деле влюбленность очень близка к истинной любви. Действительно, влюбленность так часто и серьезно принимают за любовь именно потому, что в этом есть доля правды.

Переживание истинной любви связано с границами эго, поскольку предполагает расширение пределов любящего существа, то есть границ его эго. Когда мы расширяем наши границы через любовь, мы, образно говоря, тянемся к любимому, желая помочь его росту. Осуществить это желание мы можем лишь после того, как любимый предмет станет любимым; другими словами, мы должны быть привлечены внешним по отношению к нам объектом, должны посвятить ему себя, вложить в него свои усилия – выйти за пределы собственного Я. Этот процесс привлечения, посвящения и вложения сил психиатры называют "катексисом", или концентрацией на объекте. Но когда мы концентрируемся на объекте, находящемся вне нас, то одновременно мы психологически внедряем в себя соответствующее "представительство" этого объекта.

Рассмотрим, например, человека, который занимается садоводством как хобби. Это хобби удовлетворяет и поглощает его. Он любит сад. Сад для него означает очень много. Этот человек находится в состоянии катексиса, он сконцентрирован на своем саде. Он находит его привлекательным, вкладывает в него самого себя, он предан саду настолько, что вскакивает с постели на рассвете даже в воскресенье и бежит туда; он отказывается от путешествия, не в силах расстаться с садом; ради сада он может даже пренебрегать женой. Охваченный катексисом, стремясь создать самые лучшие условия жизни для своих цветов и кустов, он изучает массу различных вещей. Ему необходимо знать как можно больше о садоводстве – о грунтах, удобрениях, об укоренении и обрезке деревьев. И он знает свой сад – его историю, виды цветов и деревьев, произрастающих в нем, его планировку, его проблемы и даже его будущее. Несмотря на то что сад существует вне своего хозяина, благодаря катексису он существует также и внутри него. Знание сада и его значимость составили часть этого человека, часть его личности, биографии, разума. Любовь к саду и концентрация на нем приводят к тому, что сад самым настоящим образом внедряется в человека, расширяя его личность, расширяя границы его эго.

Идут годы, наполненные любовью, мы расширяем свои пределы, стремясь охватить объект нашей концентрации. Что же происходит в результате? Происходит то, что постепенно, но неуклонно мы обогащаем, расширяем себя, внедряем в себя внешний мир, границы нашего эго становятся все шире, они растягиваются – и утоньшаются. Чем дольше и дальше мы расширяем себя, чем больше мы любим, тем слабее становится различие между Я и миром. Мы отождествляемся с миром. И, по мере того как границы нашего эго становятся тоньше и расплывчатее, мы все больше испытываем то самое чувство восторга, которое открылось нам в состоянии влюбленности, когда эти границы частично разрушились. Только вместо временного и нереального слияния с единственным любимым объектом мы сливаемся реально и устойчиво с огромной частью мира. Так может установиться мистический союз со всем миром. Чувство восторга и благодати, связанное с этим союзом, может быть более мягким и не столь драматическим, как в период влюбленности; зато оно несравненно более устойчиво и длительно, а в конечном итоге приносит более глубокое удовлетворение. Между этими переживаниями такая же разница, как между горной вершиной и "высокогорным плато", о чем писал Абрахам Маслоу.*

* A. Maslow, Religions, Values, and Peak-Experiences (New-York: Viking, 1970), предисловие.

Очевидно – и обычно бесспорно, – что сексуальная активность и любовь, хотя и встречаются одновременно, чаще всего никак не связаны между собой; в сущности, эти явления совершенно различны. Сам по себе половой акт не является актом любви.