Склонность людей доверяться чужому управлению, не задаваясь вопросом критически, есть ли основания для выбора данного лица в качестве лидера и
2. Потенциальная готовность людей не только вести себя агрессивно, причиняя вред, оскорбляя и разрушая, но и склонность к жестокому поведению.
Передадим по этому поводу слово А. Мичерлиху (1969):
«Жестокость была сильнее любой культуры... Жестокость — это получение удовольствия от результатов мучений.. Ввиду скрытой и нескрываемой жестокости в мире, мы должны признать, что великие духовные учителя и этика человечества потерпели фиаско... Фрейд назвал это «Лицемерием культуры»... Из научных исследований человеческого поведения мы узнали, что пристрастие к разрушению соответствует нашему инстинкту... Никакое заботливое общество не может снять с нас задачи подавления агрессии. К этому относится преодоление желания мучить более слабых и унижать их... Продуктивное чувство вины (а не только мучительное) может возникнуть прежде всего лишь там, где было искоренено удовольствие от разрушения. Лишь тогда можно освободиться от внезапно подчиняющего себе человека господства этих сил».
При этом правильное воспитание не только облегчает осознание собственной жестокости, но и позволяет избежать ее вредных проявлений (schlimme Entdifferenzienm»). Исследования силы и бессилия показали, что воспитание, в котором доминируют подчинение, избиение. духовная нищета и отсутствие контактов, порождает бесцеремонность и фиксацию на авторитетах.

* Выражение, которое установил программный комитет Интернационального психоаналитического объединения на Гамбургском конгрессе 1985 г.

С другой стороны, воспитание, в котором чувства получают доступ к своему выражению, а проблемы детей учитываются родителями, приводит к развитию общественного сознания, ответственности и миролюбия (Mantell, 1972); результаты исследований, которые заставляют нас задумываться.
5. Примеры движения за эмансипацию
5.1. Студенческие выступления

Если психоаналитически подойти к этому особенному общественному феномену, то речь тогда снова пойдет о возможных бессознательных составляющих поведения тех, кто с 1968 по приблизительно 1978 гг. участвовал в том, что получило название студенческого движения, культурной революции и университетских волнений. Движение исходило от Социалистического Германского Студенческого Союза (SDS) и внепарламентской оппозиции (АРО). Оно воспламенилось как вследствие нежеланных законов, так и из-за гибели во время антишахской демонстрации в Брелине студента Бенно Онезорга. Студенческое движение получило импульсы и от движения хиппи, распространенного по ту сторону Атлантики, и от Парижской весны 1968 г. — майские беспорядки.
Я как очевидец имел отношения со студентами с 1970 по 1971 гг. в Штутгартском университете, с 1972 по 1974 гг.— в наиболее революционно настроенном Свободном Берлинском университете, и с 1974 — во Франкфурте. Я очень хорошо помню время демонстраций, занятий ректоратов, «перманентных» дискуссий, общественных протестов, сидячих, стоячих забастовок в вузах. Вскоре SDS и АРО сменили кадровые коммунистические группировки: Коммунистический Союз Западной Германии (KBW), марксисты-ленинисты и другие коммунистические группировки. Непосредственно работая на месте событий, я мог наблюдать ситуацию и имел возможность на личном опыте почувствовать, что это такое, когда воинствующие марксистские группировки бойкотируют лекции.
Отчасти я должен признать правоту протестовавших студентов, поскольку лекционные залы в университетах крупных городов были действительно переполнены. Некоторые университетские структуры закостенели и не отвечали требованиям реальности. Руководство учебных заведений в большинстве случаев было чрезвычайно консервативно и упрямо сохраняло старые, из поколения в поколение передающиеся принципы, поддержанные субординацией. Оно оказалось не в состоянии занять достаточно независимую позицию в отношении к протестующим студентам.
Следствием этого явился всеобщий протест со стороны студентов и общее разочарование в авторитетах («Не доверять никому старше тридцати!» — «Trau keinero ueber dreissig!»). Студенты видели, что их не воспринимают всерьез и чувствовали себя в большой степени не понятыми в своем желании улучшить мир, а часто и оскорбленными, и недооцененными. В целях противодействия они объединились в группы и преследовали цель эмансипации, т.е. освобождения от цепей унаследованных отношений. Их требования включали в себя получение самоуправления с соотношением по меньшей мере трети студентов к преподавателям. Путем к достижению этой цели стало активное и пассивное сопротивление. Текущие требования и решительные резолюции сменяли друг друга одно за другим. В конце концов последовало целенаправленное использование силы.
Это было похоже на настоящую гражданскую революцию, на справедливое сопротивление несправедливым отношениям, на здоровый протест против «больных» университетов с их « патогенным», т. е. болезнетворным климатом (Mahler E.