Особенно отчетливо это видно, скажем, на примере лежащего в постели язвенного больного, когда вследствие необходимости соблюдения диеты он снова испытывает тот уход за собой, какого желал в детстве (регрессивная защита);
б) защищаться физически, телесно, привлекая для этого все имеющиеся в запасе силы (прогрессивная защита), чтобы с успехом отразить возможные нападения. Однако это несет угрозу собственному существованию. Поэтому саккумулированная энергия и аффект гнева для исполнения защитных действий остаются неиспользованными. Они оказываются не отреагированными (abreagieren) и словно «застоявшимися» в теле. провоцируя потенциальный выход, который изначально нарушает системную деятельность внутренних органов, а в последующем приводит к тому или иному соматическому ущербу.
Социальные причины

Еще несколько слов о представленных Александром Мичерлихом социальных причинах психосоматических нарушений. А скорее, о социо-психосоматических нарушениях.
Автор, ориентированный на марксизм, сводит социальные причины психосоматических заболеваний к капиталистическим условиям труда. Эти условия не дают людям возможности относиться к себе с требуемой бережливостью, беречь себя настолько, насколько это необходимо для телесного здоровья. Здесь можно возразить и указать, душа и тело вообще способны к расщеплению под воздействием мощных обременяющих факторов: стресса от телевизора, от работы на конвейере, напряженных отношений с коллегами и начальством. Болезнетворные причины заключаются не в капиталистической системе производства, а в неблагоприятных внешних условиях современного индустриального общества в целом. Они держат людей под постоянным стрессом. Именно поэтому психосоматические нарушения не менее часто встречаются и в социалистических странах.
В конечном счете, общество — это мы сами. Часто собственная неблагоразумная манера жить осложняет удовлетворение элементарных биологических потребностей. К этому относится: чрезмерно потребительское отношение к жизни, бессмысленное шатание от одного увлечения к другому, отсутствие досуга в свободное время, недостаток спокойной обстановки и возможности размышлений, но прежде всего отсутствие удовлетворительных отношений с людьми.
Во многих случаях психосоматическими больными становятся не в результате реальных стрессовых ситуаций, а — ирреальных: не менее значимых внутренних инстанций «Сверх-Я». Последние оказывают давление на человека, не оставляет его в покое, пока он не заболеет; не в последнюю очередь это происходит оттого, что мы весьма нецелесообразно относимся к потребностям своего тела, часто обходимся с ним весьма насильственно, например, и тогда, когда принуждаем его добиваться чего-нибудь, несмотря на сильную усталость,— будь это езда на автомобиле, интеллектуальная или физическая деятельность. Восприятие наших телесных ощущений очень часто искажено.
Эту проблему взяла на себя современная аналитическая терапия. В качестве примера приведу биоэнергетику Александра Ловена (Lowen. 1975), который в своем подходе отталкивался от вегетотерапевтических представлений Вильгельма Рейха, или развитую Артуром Яновым (1970) «первичную» терапию — терапию, основывающуюся на очень ранних, архаических процессах, или терапию первого крика (Primaer oder Urschreitherapie). Применяя подобные терапевтические формы, можно оживлять и тем самым делать ощутимыми те телесные чувства, которыми пренебрегают в психоанализе. Так, некоторые аффекты боли можно высвободить путем плача и криков, а гнева — физическим противоборством:
ударами, топаньем ногами и т.п. Аффект, в любом случае, должен быть отреагярован так, чтобы это привело и к объективно наблюдаемому, и субъективно ощутимому высвобождению (разгрузке — Entlastung).

Борьба за тело и три важных интеракционных образца

Существенную роль здесь играет бессознательный процесс, суть которого в последнее время проясняется у меня при воспоминаниях о ряде случаев из собственной практики равно как и из супервизий. Речь идет о процессе «повторного усвоения» (Wiederaneignung) тела, отчужденного в результате отношений с матерью или другими близкими родственниками. Во всяком случае именно мать изначально руководит ребенком во время беременности, а затем, после физического рождения, выпускает его во внешний мир. При психическом рождении — следуя Малер, Пине и Бергману (Mahler. Pine. Bergmann, 1975) — мать как бы отпускает растущего ребенка «на свободу « во второй раз, давая ему тем самым возможность постепенно узнать собственное тело, научиться распоряжаться им и освоить его потенциал (Becker S., 1975).
Очевидно, что ребенок, «экспроприированный» матерью, освобождается от своей связанности и зависимости с большим трудом. Если же он все-таки сделает это, то расплатится своим чувством вины.
В других случаях освобождению препятствуют «интервенциям в манере поведения матери. Из-за патологического страха в случае, скажем, отсутствия стула, она может сделать ребенку клизму. И делать это постоянно. Тем самым проявить неуважение к внутреннему телесному пространству ребенка.