Теперь попробуем использовать материал предшествующих глав, с тем чтобы осветить следующие особенности современного эмпиризма: 1) различие между контекстом открытия и контекстом оправдания; 2) различие между терминами наблюдения и теоретическими терминами; 3) проблему несоизмеримости. Последняя проблема вновь приводит нас к проблеме рациональности и контроверзе "порядок против анархизма", которая является основной темой данного сочинения.

Одно из возражений, которое может быть выдвинуто против моей попытки вывести методологические следствия из исторических примеров, состоит в том, что она смешивает два существенно различных контекста, а именно контекст открытия и контекст оправдания. Открытие может быть иррациональным и не обязано следовать какому-либо сознательному методу. Напротив, оправдание или – если употребить заветное слово другой школы – критика начинается только после того, как открытие сделано, и осуществляется регулярным способом. "Одно дело, – пишет Г. Фейгль, – проследить исторические источники, психологический генезис и развитие, социально-политико-экономические условия признания и отвержения научных теорий, и совсем другое – дать логическую реконструкцию концептуальной структуры и проверки научных теорий" [1]. Это и в самом деле разные вещи, в частности потому, что они принадлежат двум различным дисциплинам (истории науки и философии науки), которые весьма ревниво охраняют свою независимость, однако вопрос не в том, какие дистинкции может придумать изобретательное мышление, сталкиваясь со сложным процессом, или каким образом однородный материал может быть разделен случайностями истории, а в том, в какой степени проводимое различие отображает реальность и может ли наука успешно развиваться без тесного взаимодействия между разделенными областями. (Реку можно разделить национальными границами, но она остается непрерывной сущностью.) Существует, конечно, весьма заметное различие между правилами проверки, "реконструируемыми" философами науки, и процедурами, которые используются учеными в реальном исследовании. Это различие лежит на поверхности. В то же время даже самое поверхностное рассмотрение показывает, что направленное применение методов критики и доказательства, которые считаются принадлежащими к контексту оправдания, уничтожило бы ту науку, которую мы знаем, и никогда не позволило бы ей возникнуть [2]. Напротив, факт существования науки доказывает, что этими методами часто пренебрегают. Их нарушают как раз те процедуры, которые считаются принадлежащими контексту открытия. Скажем иначе: в истории науки стандарты оправдания часто запрещали ходы мысли, обусловленные психологическими, социально-политико-экономическими и другими "внешними" факторами, и наука выжила только потому, что эти ходы мысли получали преобладание. Таким образом, попытка "проследить исторические источники, психологический генезис и развитие, социально-политико-экономические условия признания или отвержения научных теорий" вовсе не является предприятием, совершенно отличным от анализа проверок, и ведет к реальной критике этого анализа при условии, что эти две области – историческое исследование и обсуждение проверочных процедур – не отделены одна от другой указом свыше.

В недавней статье Фейгль повторил свои аргументы и сделал несколько дополнительных замечаний. Он "удивлен тем, что... такие ученые, как Н. Хэнсон, Т. Кун, М. Полани, П. Фейерабенд, З. Кох и другие, считают данное различие малозначащим или даже ошибочным" [3]. И он утверждает, что ни психология изобретения, ни любое сходство между наукой и искусством сколь бы велико оно ни было, не могут показать, что данного различия не существует. В этом он, несомненно, прав. Даже самые удивительные истории о способах, которыми ученые приходят к своим теориям, не могут исключить возможности того, что они могли действовать совершенно иным способом, раз уж они пришли к своим теориям. Однако эта возможность никогда не реализуется. Изобретая теории и размышляя о них в нестрогой и "артистической" манере, мы часто осуществляем такие ходы мысли, которые запрещаются методологическими правилами. Например, мы интерпретируем свидетельства так, чтобы они согласовывались с вашими причудливыми идеями, устраняем трудности посредством процедур ad hoc, отставляем их в сторону или просто не принимаем всерьез. Таким образом, действия, которые, согласно Фейглю, принадлежат контексту открытия, не просто отличаются от того, что происходит в контексте оправдания, а вступают в конфликт с ним. Эти два контекста не движутся параллельно, а часто сталкиваются. И мы вынуждены решать вопрос о том, какому из них следует отдать предпочтение. Это – первая часть моего аргумента. Далее, мы можем видеть", что в случае конфликта ученые иногда выбирают действия, рекомендуемые контекстом оправдания, но они могут также избрать действия, принадлежащие контексту открытия, для чего у них нередко имеются превосходные основания. Действительно, известная нам сегодня" наука не могла бы существовать без частого нарушения" контекста оправдания.