Скачать 22.72 Кбайт
Философские эссе
Оттого его теодицея, как и все прочие, остаётся фальшивой.)
13. Можно даже себе представить, что миров бесконечное множество. И для их «согласования» никакой «предустановленной гармонии» в рамках единого мира вовсе не требуется, поскольку, опять же, бессмысленно говорить о том, что миров этих больше чем один – твой. Миры не образуют рядоположность. Миры эквивалентны по своей логической форме. Они логически «накладываются» друг на друга. Эти миры как бы тождественны в том, что они вовсе не предполагают охватывающей более чем один мир перспективы. Об этом бессмысленно говорить. «Об этом мы не вправе даже молчать!» (Ницше).
В самом деле, существует невысказываемое. Оно показывает себя, это – мистическое. (ЛФТ, 6.522)
14. Обычная точка зрения – что касается сознания человека – состоит здесь в том, что человека (в процессе его воспитания) «формирует общество», что без этого человек не был бы человеком, не мог бы говорить, мыслить и т.д. Залогом бытия конкретного человека как сознающего существа выступает единый «объективный» мир. Спор ведётся лишь о степени участия данного формирования (его соотношения с внутренней – опять же «объективной» – обусловленностью человеческой психики). В самом деле, всё предметное содержание конкретного человека, меня, так или иначе детерминируется «извне». Я могу мыслить это, лишь беря заодно и самого себя как предмет. – Но для того, чтобы «что-то» сформировалось, должно ещё существовать то место, где, относительно чего идёт процесс этого формирования (по «внешним» ли, общественным, или по «внутренним», психологическим причинам). И, вместе с тем, где этот процесс репрезентуется сам по себе. Я же, располагая перспективой своего я как «местом» всего предметного, не располагаю осмысленной возможностью выйти вовне себя (стать сразу и не собой) чтобы взять это – своё – «место» предметно. А если так, то для меня, каков я есть и пока я есть, бессмысленно говорить о каком-то «формировании» – по отношении ко мне как таковому, – притом, что «дальше» идти некуда; ведь это «формирование» – как и всё прочее – лежит внутри моего мира. Я, ни кто другой, знаю об этом (или же не знаю).
15. Человек существенно одинок, поскольку он не может одновременно стать не собой, кем-то ещё. Он входит как «он» или «ты» в мир другого, для него – «другого».
«С годами человек заселяет пространство образами провинций, царств, гор, замков, кораблей, островов, рыб, жилищ, орудий труда, звёзд, лошадей и людей. Незадолго до смерти ему открывается, что терпеливый лабиринт линий тщательно слагает черты его собственного лица.» (Хорхе Луис Борхес)
16. Моральный аспект снимается. Мир есть мой мир – я ни перед кем существенно не ответственен – кроме себя. (Бог не обнаруживает Себя в мире: ЛФТ, 6.432)
17. Совесть – моральный аспект – имеет отношение только к самому человеку, каков он есть.
18. Бессмысленно высказывание: А убил Б, взятое как онтологическое. Для Б быть убитым – его судьба внутри его мира, где «А» – персонаж. Для А убить «Б» – его судьба внутри его мира, где «Б» – персонаж.[2] (Продумать подобное не позволяет лишь только недостаток мужества.)
19. При этом формальные тождества Аa«А» и Бa«Б» остаются справедливыми. Никто никуда не «исчезает». Было бы всего лишь манерностью отрицать реальность того, что существует; например, реальность другого человека и его мира. Но тебя и твоего мира эта реальность даже не касается как таковая. «Другой» в твоём мире – не ты; и не может быть тобой здесь; он – персонаж.
Невозможно понять другого человека (даже в любой самой простой вещи).
Общего мира даже между двумя людьми «появиться» не может.
(Любовь не может не быть трагической.)
20. «Солипсизм» – наихудший, злокачественный случай представления «самого по себе» мира, «мира вообще»: когда сам «я» делаюсь для себя предметным «миром вообще». В солипсизме я теряю себя как именно себя, «другого» для другого, но также теряю «себя» как «мир». Я теряю свою судьбу. Именно поэтому солипсизм невозможен «всерьёз».
Можно воображать себя «солипсистом». Нельзя быть солипсистом. Быть можно только самим собой.
Солипсизм нечто обратное личности.
21. А, убивший Б, не может быть «ответственным» перед Б (точно так же, как и не убивавшие Б В, Г, Д…) – поскольку в его, А мире «Б» – персонаж, и, обратно, сам он, убийца, в мире Б – «А», персонаж. (Речь идёт, подчёркиваю, о существенной, «потусторонней» моральной ответственности, о «рае и аде». О «посюсторонней» предметной ответственности с таких позиций судить было бы неадекватно. Или, точнее, слово «ответственность» понимается здесь существенно различным образом. Это, как сказал бы Витгенштейн, уже другая «языковая игра».)
На том же самом основании А не может быть ответственным и перед Богом.
22. В моём мире ни перед кем (кроме себя) нельзя быть всерьёз ответственным – поскольку, прежде всего, ты сам ни для кого не можешь быть «серьёзен».
13. Можно даже себе представить, что миров бесконечное множество. И для их «согласования» никакой «предустановленной гармонии» в рамках единого мира вовсе не требуется, поскольку, опять же, бессмысленно говорить о том, что миров этих больше чем один – твой. Миры не образуют рядоположность. Миры эквивалентны по своей логической форме. Они логически «накладываются» друг на друга. Эти миры как бы тождественны в том, что они вовсе не предполагают охватывающей более чем один мир перспективы. Об этом бессмысленно говорить. «Об этом мы не вправе даже молчать!» (Ницше).
В самом деле, существует невысказываемое. Оно показывает себя, это – мистическое. (ЛФТ, 6.522)
14. Обычная точка зрения – что касается сознания человека – состоит здесь в том, что человека (в процессе его воспитания) «формирует общество», что без этого человек не был бы человеком, не мог бы говорить, мыслить и т.д. Залогом бытия конкретного человека как сознающего существа выступает единый «объективный» мир. Спор ведётся лишь о степени участия данного формирования (его соотношения с внутренней – опять же «объективной» – обусловленностью человеческой психики). В самом деле, всё предметное содержание конкретного человека, меня, так или иначе детерминируется «извне». Я могу мыслить это, лишь беря заодно и самого себя как предмет. – Но для того, чтобы «что-то» сформировалось, должно ещё существовать то место, где, относительно чего идёт процесс этого формирования (по «внешним» ли, общественным, или по «внутренним», психологическим причинам). И, вместе с тем, где этот процесс репрезентуется сам по себе. Я же, располагая перспективой своего я как «местом» всего предметного, не располагаю осмысленной возможностью выйти вовне себя (стать сразу и не собой) чтобы взять это – своё – «место» предметно. А если так, то для меня, каков я есть и пока я есть, бессмысленно говорить о каком-то «формировании» – по отношении ко мне как таковому, – притом, что «дальше» идти некуда; ведь это «формирование» – как и всё прочее – лежит внутри моего мира. Я, ни кто другой, знаю об этом (или же не знаю).
15. Человек существенно одинок, поскольку он не может одновременно стать не собой, кем-то ещё. Он входит как «он» или «ты» в мир другого, для него – «другого».
«С годами человек заселяет пространство образами провинций, царств, гор, замков, кораблей, островов, рыб, жилищ, орудий труда, звёзд, лошадей и людей. Незадолго до смерти ему открывается, что терпеливый лабиринт линий тщательно слагает черты его собственного лица.» (Хорхе Луис Борхес)
16. Моральный аспект снимается. Мир есть мой мир – я ни перед кем существенно не ответственен – кроме себя. (Бог не обнаруживает Себя в мире: ЛФТ, 6.432)
17. Совесть – моральный аспект – имеет отношение только к самому человеку, каков он есть.
18. Бессмысленно высказывание: А убил Б, взятое как онтологическое. Для Б быть убитым – его судьба внутри его мира, где «А» – персонаж. Для А убить «Б» – его судьба внутри его мира, где «Б» – персонаж.[2] (Продумать подобное не позволяет лишь только недостаток мужества.)
19. При этом формальные тождества Аa«А» и Бa«Б» остаются справедливыми. Никто никуда не «исчезает». Было бы всего лишь манерностью отрицать реальность того, что существует; например, реальность другого человека и его мира. Но тебя и твоего мира эта реальность даже не касается как таковая. «Другой» в твоём мире – не ты; и не может быть тобой здесь; он – персонаж.
Невозможно понять другого человека (даже в любой самой простой вещи).
Общего мира даже между двумя людьми «появиться» не может.
(Любовь не может не быть трагической.)
20. «Солипсизм» – наихудший, злокачественный случай представления «самого по себе» мира, «мира вообще»: когда сам «я» делаюсь для себя предметным «миром вообще». В солипсизме я теряю себя как именно себя, «другого» для другого, но также теряю «себя» как «мир». Я теряю свою судьбу. Именно поэтому солипсизм невозможен «всерьёз».
Можно воображать себя «солипсистом». Нельзя быть солипсистом. Быть можно только самим собой.
Солипсизм нечто обратное личности.
21. А, убивший Б, не может быть «ответственным» перед Б (точно так же, как и не убивавшие Б В, Г, Д…) – поскольку в его, А мире «Б» – персонаж, и, обратно, сам он, убийца, в мире Б – «А», персонаж. (Речь идёт, подчёркиваю, о существенной, «потусторонней» моральной ответственности, о «рае и аде». О «посюсторонней» предметной ответственности с таких позиций судить было бы неадекватно. Или, точнее, слово «ответственность» понимается здесь существенно различным образом. Это, как сказал бы Витгенштейн, уже другая «языковая игра».)
На том же самом основании А не может быть ответственным и перед Богом.
22. В моём мире ни перед кем (кроме себя) нельзя быть всерьёз ответственным – поскольку, прежде всего, ты сам ни для кого не можешь быть «серьёзен».
|
|