Скачать 29.52 Кбайт
Истоки и смысл русского коммунизма русская религиозная идея и русское государство
В сознании
религиозном это означает абсолютизацию и
обожествление телесно-относительного, довольство
животной теплотой национальной плоти. В этомвечный
соблазн и великая опасность России. Женственность
qk`bm делает их мистически чуткими, способными
прислушиваться к внутренним голосам. Но
исключительное господство женственной стихии мешает
им выполнить свое призвание в мире. Для русского
мессианизма нужен мужественный дух, - без него и
опять будет провал в эту пленительную и
затягивающую первородную стихию русской земли,
которая ждет своего просветления и оформления.
Все своеобразие славянской и русской мистики-
в искании
града Божьего, града грядущего, в ожидании
сошествия на землю Небесного Иерусалима, в жажде
всеобщео спасения и всеобщего блага, в
апокалиптической настроенности. Эти
апокалиптические, пророчественные ожидания находятся
в противоречии с тем что град этот-"святая Русь".
Противоречие и противоборство духовной сытости и
духовного голода-основное для России. Духовная
сытость дается пассивный отдачей себя женственной
национальной стихии. Это не есть еще насыщение
Божественной пищей, это все еще натуралистическое
насыщение. Духовный голод, неудовлетворенность
натуралистической национальной пищей, есть знак осво
бождения мужественного начала личности. Так как
царство Божие есть царство абсолютного и конечного,
то русские легко отдают все относительное и среднее
во власть царства дьявола. Черта эта очень
национально-русская. Русские постоянно находятся в
рабстве в среднем и в относительном и оправдывают
это тем, что в окончательном и абсолютном они
свободны. Тут скрыт один из глубочайших мотивов
славянофильства. Славянофилы хотели оставить
русскому народу свободу религиозной совести,
свободу думы, свободу духа, а всю остальную жизнь
отдать во власть силы, неограниченно управляющей
русским народом. Тут мы с новой стороны подходим к
основным противоречиям России. Это все та же
разобщенность мужественного и женственного начала
в недрах русской стихии и русского духа. Русский
дух, устремленный к абсолютному во всем, не
овладевает мужественной сферой относительного и
серединного, он отдается во власть внешних сил. Он
хочет святости в жизни абсолютной, и только
святость его пленяет, и он готов мириться с грязью
и низостью в жизни относительной. Ангельская
святость и зверская низость-вот вечные колебания
русского народа. Оброз родной земли не есть только
образ матери, это также- образ невесты и жены,
которую человек оплодотворяет своим логосом, своим
мужественным светоносным и оформляющим началом, и
образ дитяти.
Недостаток мужественного характера и того
закала личности, который на Западе вырабатывался
рыцарством,-самый
опасный недостаток русских, и русского народа и
русской интеллигенции. Сама любовь русского
weknbej` к родной земле принимала форму,
препятствующую развитию мужественного личного духа.
Во имя этой любви, во имя припадания к лону матери
отвергалось в России рыцарское начало. Русский дух
был окутан плотным покровом национальной матери,
он тонул в теплой и влажной плоти. Русская
душевность, столь хорошо всем известная, связана с
этой теплотой и влажностью, в ней много еще плоти
и недостатка духа. Но плоть и кровь не наследуют
вечности, и вечной может быть только Россия духа.
Россия духа может быть раскрыта путем
мужественной жертвы жизнью в животной теплоте
коллективной родовой плоти. Возрождение России к
новой жмзни может быть связана лиш с
мужественными, активными и творящими путями духа,
с раскрытием Христа внутри человека и народа, а не
с натуралистической родовой стихией, вечно влекущей
и порабощающей. Это-победа огня духа над влагой и
теплом душевной плоти.
Розанов не может и не хочет противостоять
наплыву и напору жизненных впечатлений, чувственных
отношений. Он совершенно лишен всякой
мужественности духа, всякой активной силы сопра
тивления стихиям ветра, всякой внутренней свободы.
Пленяет в Розанове то, что в писаниях его, в
своеобразной жизни его слов чувствуется как бы сама
природа-мать, мать-земля и ее жизненые процессы.В
Розанове так много характерно-русского, истин
но-русского. Он-гениальный выразитель какой-то
стороны русской природы, русской стихии. Он
возможен только в России. В самых недрах русского
характера обнаруживается вечно-бабье, не вечно-
женственное, а вечно-бабье.
религиозном это означает абсолютизацию и
обожествление телесно-относительного, довольство
животной теплотой национальной плоти. В этомвечный
соблазн и великая опасность России. Женственность
qk`bm делает их мистически чуткими, способными
прислушиваться к внутренним голосам. Но
исключительное господство женственной стихии мешает
им выполнить свое призвание в мире. Для русского
мессианизма нужен мужественный дух, - без него и
опять будет провал в эту пленительную и
затягивающую первородную стихию русской земли,
которая ждет своего просветления и оформления.
Все своеобразие славянской и русской мистики-
в искании
града Божьего, града грядущего, в ожидании
сошествия на землю Небесного Иерусалима, в жажде
всеобщео спасения и всеобщего блага, в
апокалиптической настроенности. Эти
апокалиптические, пророчественные ожидания находятся
в противоречии с тем что град этот-"святая Русь".
Противоречие и противоборство духовной сытости и
духовного голода-основное для России. Духовная
сытость дается пассивный отдачей себя женственной
национальной стихии. Это не есть еще насыщение
Божественной пищей, это все еще натуралистическое
насыщение. Духовный голод, неудовлетворенность
натуралистической национальной пищей, есть знак осво
бождения мужественного начала личности. Так как
царство Божие есть царство абсолютного и конечного,
то русские легко отдают все относительное и среднее
во власть царства дьявола. Черта эта очень
национально-русская. Русские постоянно находятся в
рабстве в среднем и в относительном и оправдывают
это тем, что в окончательном и абсолютном они
свободны. Тут скрыт один из глубочайших мотивов
славянофильства. Славянофилы хотели оставить
русскому народу свободу религиозной совести,
свободу думы, свободу духа, а всю остальную жизнь
отдать во власть силы, неограниченно управляющей
русским народом. Тут мы с новой стороны подходим к
основным противоречиям России. Это все та же
разобщенность мужественного и женственного начала
в недрах русской стихии и русского духа. Русский
дух, устремленный к абсолютному во всем, не
овладевает мужественной сферой относительного и
серединного, он отдается во власть внешних сил. Он
хочет святости в жизни абсолютной, и только
святость его пленяет, и он готов мириться с грязью
и низостью в жизни относительной. Ангельская
святость и зверская низость-вот вечные колебания
русского народа. Оброз родной земли не есть только
образ матери, это также- образ невесты и жены,
которую человек оплодотворяет своим логосом, своим
мужественным светоносным и оформляющим началом, и
образ дитяти.
Недостаток мужественного характера и того
закала личности, который на Западе вырабатывался
рыцарством,-самый
опасный недостаток русских, и русского народа и
русской интеллигенции. Сама любовь русского
weknbej` к родной земле принимала форму,
препятствующую развитию мужественного личного духа.
Во имя этой любви, во имя припадания к лону матери
отвергалось в России рыцарское начало. Русский дух
был окутан плотным покровом национальной матери,
он тонул в теплой и влажной плоти. Русская
душевность, столь хорошо всем известная, связана с
этой теплотой и влажностью, в ней много еще плоти
и недостатка духа. Но плоть и кровь не наследуют
вечности, и вечной может быть только Россия духа.
Россия духа может быть раскрыта путем
мужественной жертвы жизнью в животной теплоте
коллективной родовой плоти. Возрождение России к
новой жмзни может быть связана лиш с
мужественными, активными и творящими путями духа,
с раскрытием Христа внутри человека и народа, а не
с натуралистической родовой стихией, вечно влекущей
и порабощающей. Это-победа огня духа над влагой и
теплом душевной плоти.
Розанов не может и не хочет противостоять
наплыву и напору жизненных впечатлений, чувственных
отношений. Он совершенно лишен всякой
мужественности духа, всякой активной силы сопра
тивления стихиям ветра, всякой внутренней свободы.
Пленяет в Розанове то, что в писаниях его, в
своеобразной жизни его слов чувствуется как бы сама
природа-мать, мать-земля и ее жизненые процессы.В
Розанове так много характерно-русского, истин
но-русского. Он-гениальный выразитель какой-то
стороны русской природы, русской стихии. Он
возможен только в России. В самых недрах русского
характера обнаруживается вечно-бабье, не вечно-
женственное, а вечно-бабье.
|
|