Часто спонтанная анестезия будет держать субъекта в неведении относительно стимула. Можно с легкостью придумать различные простые критерии.
Затем Хаксли был мягко и ненавязчиво разбужен от состояния транса простым предложением, чтобы он настроил себя, оставаясь в кресле, на то, чтобы резюмировать точное физическое и ментальное состояние, в котором он был в момент принятия решения не продолжать любое дальнейшее экспериментальное изучение глубокой рефлексии.
Ответом Хаксли было немедленное пробуждение, и он сразу же заявил, что он целиком принимается за деятельность по вхождению в глубокий
76

транс. Так как это заявление само по себе означало глубокую постгипнотическую амнезию, были применены “запаздывающие” тактики под предлогом обсуждения того, что еще можно было бы делать. Таким образом, стало возможным упомянуть различные части его поведения в глубоком трансе. Такое упоминание не пробудило у Хаксли никаких воспоминаний, и обсуждение Хаксли поднятых вопросов не показало никакой фальсификации, исходящей от его поведения в состоянии глубокого транса. Он был так же не осведомлен о деталях своего поведения в состоянии глубокого транса, как было и до индукции его.
Затем у Хаксли последовали более глубокие трансы, в которых, избегая всех конкретных сигнификаций, его попросили осуществить частичную, селективную и тотальную постгипнотическую амнезию (под частичной А. понимается А. части целостного (всего) опыта, под селективной - А. избранных, возможно, взаимосвязанных сторон опыта), восстановление амнестетического материала и потерю этого найденного материала. Он реализовал также каталепсию, тестированную комфортным “помещением” его в кресле и затем созданием ситуации, содержащей прямую команду подняться из кресла (“возьмите книгу с этого стола, находящуюся здесь, и поместите ее на доску над ним, и сделайте это сейчас”). При таких действиях Хаксли обнаружил, что было абсолютно необъяснимым для него, свою неспособность подняться с кресла и невозможность объяснить, почему это так. “Комфортное помещение” его тела имело, как результат, такое положение, которое должно было быть предварительно откорректировано, прежде чем он бы смог подняться из кресла и в данных ему инструкциях никаких подразумевающих такую коррекцию предложений не было. И, следовательно, он беспомощно сидел, не будучи способным ни встать, ни понять, почему это невозможно.
Такой же прием был использовался автором, чтобы продемонстрировать анестезию пояснично-крестцового блока перед группой медиков. Субъекту в глубоком трансе осторожно придают определенное положение, затем проводят каузальную беседу, затем субъекта приводят в раппорт с другим субъектом, которого просят поменяться местами с первым. Второй субъект делает шаг, только для того, чтобы беспомощно остановиться, в то время как первый субъект обнаруживает, что он I) неспособен двигаться и 2) если коротко - потеря неспособности оставаться на месте приводит к потере ориентации для нижней половины его тела и появляющейся тотальной анестезии без анестезии, которые были упомянуты даже в более раннем обсуждении гипноза. Это незамеченное использование каталепсии, не распознаваемое субъектом, - наиболее эффективное средство в углублении трансовых состояний.
Хаксли был безмерно удивлен своей потерей двигательной активности, и это его состояние удивления возросло, когда он обнаружил потерю ориентации нижних частей тела; более всего он был поражен, когда я 77

продемонстрировал для него существование глубокой анестезии. Особенно он растерялся при попытке понять полную последовательность событий. Он не соотносил комфортное положение своего тела с ненавязчиво индуцированной каталепсией и с ее последующей анестезией.
Он пробуждался от состояния транса с устойчивой каталепсией, анестезией и тотальной амнезией в случае всех опытов с глубоким трансом. Он спонтанно преувеличил инструкцию включать весь трансовый опыт, возможно, потому, что он не слышал моих инструкций достаточно ясно. Немедленно переориентировав себя на то время, когда мы работали с глубокой рефлексией, он заметно растерялся в попытках объяснить свое иммобильное состояние, и высказал любопытное предположение о том, что он проделывал в состоянии глубокой рефлексии, из которого он, по его предположению, только что вышел, и что привело к таким необъяснимым манифестациям в первый раз за всю его практику. Он стал особенно заинтересованным, мурлыкал комментарии типа “сверх сверхэкстраординарно”, исследуя нижние части тела при помощи рук и глаз. Он заметил, что он может описать положение его ног только с помощью глаз, что глубокая неподвижность распространялась от талии вниз, и обнаружил, тщетно пытаясь вследствие каталепсии передвинуть свою ногу руками, что находится в состоянии анестезии. Это он оттестировал разными способами, попросив меня обставить его различными вещами для проведения его теста. Например, он сказал, чтобы я приложил лед к его лодыжке, так как он в существенной степени не мог сделать это сам.