Другой вещью, которую Хаксли открыл своими собственными усилиями, без моего руководства, и о которой я был полностью осведомлен при работе с другими субъектами, было то. что феномены глубокого гипноза могут быть отработаны как в неглубоком трансе, так и в трансе средней силы. Хаксли, наблюдая глубокий гипноз, подумал о возможности создания галлюцинаторных явлений в неглубоком трансе. Он попробовал достичь этого использованием собственного удовольствия от своего субъективного состояния физического комфорта и добавлением к нему дополнительного субъективного качества, конкретно - приятного вкусового ощущения. Ему оказалось весьма легко живо галлюцинировать различные вкусовые ощущения, смутно раздумывая, что бы подумал я, если бы знал, чем он занимается. Он не знал об усилении своих глотательных движений, происходящих при этом. От вкусовых ощущений он перешел к обонятельным галлюцинация.”, как приятным, так и неприятным. Он не осознавал, что он выдавал это трепетанием ноздрей. В эти моменты он думал, как он впоследствии объяснял, что он имел “чувство”, что галлюцинация полностью “внутреннего типа процессов”, то есть происходящие внутри самого тела, должны быть проще, чем те, в которых галлюцинация проявила себя как внешняя по отношению к телу. От обонятельных галлюцинаций он прогрессировал к кинестетическим, проприоцептивным, и. наконец, тактильным ощущениям. В опыте переживания кинестетических галлюцинаторных ощущений он галлюцинировал себя совершающим долгую прогулку, оставаясь постоянно при сознании, что я присутствую в какой-то неясно осмысливаемой комнате. На какой-то момент он мог забыть обо мне, и его галлюцинаторное хождение могло стать более живым. Он распознал это как показатель моментального достижения более глубокого трансового состояния, о котором он чувствовал себя обязанным помнить, чтобы сообщить мне о нем во время дискуссии после его пробуждения. Он не знал об изменениях дыхания и пульса во время галлюцинаторной прогулки.
Сделав первые попытки визуального и аудиального галлюцинирования, он нашел их гораздо более сложными, и при этом такие усилия имели тенденцию делать менее глубоким или исключать вообще трансовое 5" 67

состояние. В конце концов он заключил, что, если бы он мог
галлюцинировать, представляя ритмические движения своего тела, то он смог бы “привязать” аудиальные галлюцинации к этим галлюцинированным движениям тела. Средство оказалось весьма успешным, и снова он поймал себя на мысли, могу ли я слышать музыку, которую он галлюцинировал. Ритм его дыхания сменился и наблюдались слабые движения его головы. От простой музыки он перешел к галлюцинациям оперного пения и затем, наконец, к бормотанию слов, которые, в конечном счете, казалось, становились моим голосом, спрашивающим его о глубокой рефлексии. Я не мог определить, что происходит.
От этого он перешел к визуальным галлюцинациям. Попытка открыть глаза почти пробудила его от трансового состояния. Затем он держал свои глаза закрытыми как в случае легкого транса, так и в состоянии транса средней глубины.
Его первой визуальной галлюцинацией было живое течение его мышления с интенсивным ощущением волнообразно движущихся пастельных тонов меняющихся оттенков. Он соотнес это переживание с его опытами глубокой рефлексии со мной и также с его прежними психоделическими опытами. Он не счел это переживание существенно обоснованным требованиями момента, так как он чувствовал, что лживые воспоминания играли слишком большую роль. Исходя из этого, он умышленно решил визуализировать цветок, когда к нему пришла мысль, что поскольку ощущение движения играло свою роль в аудиальных галлюцинациях, он мог бы использовать сходное средство для создания галлюцинации визуальной. Однажды, восстанавливая свой опыт после пробуждения от транса во время обсуждения его переживаний, он поинтересовался, строил ли я когда-нибудь галлюцинации в моем сознании, комбинируя разные сенсорные поля опыта. Я сказал ему, что это для меня стандартная процедура.
Он работал с визуальной галлюцинацией, “чувствуя” покачивание своей головы из стороны в сторону и вверх-вниз, следуя едва видимому с долей сомнения, ритмически движущемуся объекту. Очень скоро объект стал все более и более различим, пока он не увидел гигантскую розу, наверно, трех футов в диаметре. Этого он не ожидал и таким образом убедился, наконец, что это было не оживленным воспоминанием, но удовлетворительной галлюцинацией. С этим осознанием пришло и осознание того, что он мог очень хорошо дополнять галлюцинацию, добавляя обонятельные галлюцинации интенсивного, “непохожего на запах розы”, одуряюще сладкого аромата. Эта попытка была еще более успешной. После экспериментирования с различными галлюцинациями Хаксли пробудился от своего транса и подробно обсудил, чего он добился. Ему было приятно узнать, что его экспериментальные находки без всяких инструкций или предложений с моей стороны были в хорошем согласии с целенаправленными экспериментальными изысками с другими субъектами.