116). Учитывая заявленный выше тезис о принципиальной ошибочности всякого толкования, положитель- ное решение этой задачи кажется маловероятным.


Джон Хиллис Миллер: читатель как источник смысла

Другой американский по- следователь Дерриды, Джон Хиллис Миллер, утверждает: "Чтение произведения влечет за собой его активную интерпретацию со стороны читателя. Каждый читатель овладевает произведением по той или иной причине и налагает на него определенную схему смыс- ла"; "само существование бесчисленных интерпретаций любого текста свидетельствует о том, что чтение никогда не бывает объективным процессом обнаружения смысла, но вкладыванием смысла в текст, который сам по себе не имеет никакого смысла" (320, с. 12). "Изучение литературы несомненно должно прекра- тить воспринимать как само собой разумеющуюся миметическую референциальность литературы. Строго говоря, подобная литера- турная дисциплина должна перестать быть исключительно ре- пертуаром идей, тем и разнообразия человеческой психологии. Ей скорее следует стать одновременно филологией, риторикой и исследованием эпистемологии тропов" (318, с. 411).

В противовес практике "наивного читателя" Деррида пред- лагает критику отдаться "свободной игре активной интерпрета- ции" , ограниченной лишь рамками конвенции общей текстуаль- ности. Подобный подход, лишенный "руссоистской ностальгии" по утраченной уверенности в смысловой определенности анали- зируемого текста, якобы открывает перед критиком "бездну" возможных смысловых значений. Это и есть то "ницшеанское УТВЕРЖДЕНИЕ -- радостное утверждение свободной игры мира без истины и начала", которое дает "активная интерпрета- ция" (159, с. 264).

Роль деконструктивистского критика, по мнению Дж. Эт- кинса, сводится в основном к попыткам избежать внутренне присущего ему, как и всякому читателю, стремления навязать тексту свои смысловые схемы, свою "конечную интерпретацию", единственно верную и непогрешимую. Он должен деконструи- ровать эту "жажду власти", проявляющуюся как в нем самом, так и в авторе текста, и отыскать тот "момент" в тексте, где прослеживается его смысловая двойственность, диалогическая природа, внутренняя противоречивость.

"Деконструктивистский критик, следовательно, ищет мо- мент, когда любой текст начнет отличаться от самого себя, вы- ходя за пределы собственной системы ценностей, становясь неопределимым с точки зрения своей явной системы смысла" (70, с.139).

Деконструктивисты пытаются доказать, что любой системе художественного мышления присущ "риторический" и "метафи- зический" характер. Предполагается, что каждая система, осно- ванная на определенных мировоззренческих предпосылках, т. е., по деконструктивистским понятиям, на "метафизике", якобы является исключительно "идеологической стратегией", "рито- рикой убеждения", направленной на читателя. Кроме того, ут- верждается, что эта риторика всегда претендует на то, чтобы быть основанной на целостной системе самоочевидных истин-ак- сиом.

Деконструкция призвана не разрушить эти системы аксиом, специфичные для каждого исторического периода и зафиксиро- ванные в любом художественном тексте данной эпохи, но преж- де всего выявить внутреннюю противоречивость любых аксиома- тических систем, понимаемую в языковом плане как столкнове- ние различных "модусов обозначения". Обозначаемое, т. е. внеязыковая реальность, мало интересует деконструктивистов, поскольку последняя сводится ими к мистической "презентности"-наличности, обладающей всеми признаками вре- менной проходимости и быстротечности и, следовательно, по самой своей природе лишен - ной какой-либо стабильности и вещности.


Авторитет письма и относительность "истины"

Познавательный реляти- визм деконструктивистов зас- тавляет их с особым внимани- ем относиться к проблеме "авторитета письма", так как "письмо" в виде текстов лю- бой исторической эпохи является для них единственной конкрет- ной данностью, с которой они имеют дело. "Авторитет" харак- теризуется ими как специфическая власть языка художествен- ного произведения, способного своими внутренними, чисто рито- рическими средствами создавать самодовлеющий "мир дискур- са".

Этот "авторитет" текста, не соотнесенный с действительно- стью, обосновывается исключительно "интертекстуально", т. е. авторитетом других текстов. Иначе говоря, имеющимися в ис- следуемом тексте ссылками и аллюзиями на другие тексты, уже приобретшие свой "авторитет" в результате закрепившейся в рамках определенной культурной среды традиции воспринимать их как источник безусловных и неоспоримых аксиом. В конеч- ном счете, "авторитет" отождествляется с риторикой, посредст- вом которой автор любого анализируемого текста и создает специфическую "власть письма" над сознанием читателя.

Однако эта власть крайне относительна и любой писатель, по мысли деконструктивистов, ощущая ее относительность, все время испытывает, как пишет Э. Сейд, чувство смущения, раз- дражения, досады, вызванное "осознанием собственной дву- смысленности, ограниченности царством вымысла и письма" (348, с.