633). Пред лицом рационализма, считает ученый, "реальность неразу- мия" представляет собой "элемент, внутри которого мир восхо- дит к своей собственной истине, сферу, где разум получает для себя ответ" (там же, с. 175).

В связи с подобной постановкой вопроса сама проблема бе- зумия как расстройство психики, как "душевная болезнь" пред- ставляется Фуко проблемой развития культурного сознания историческим результатом формирования представлений о "душе" человека, представлений, которые в разное время были неодинаковы и существенно видоизменялись в течение рассмат- риваемого им периода с конца Средневековья до наших дней.

Подобная высокая оценка безумия-сумасшествия несомнен- но связана с влиянием неофрейдистских установок, преимущест- венно в той форме экзистенциально окрашенных представлений, которую они приняли во Франции, оказав воздействие практи- чески на весь спектр гуманитарных наук в самом широком смысле этого понятия. Для Фуко проблема безумия связана в первую очередь не с "природными" изъянами функции мозга, не с нарушением генетического кода, а с психическим расстрой- ством, вызванным трудностями приспособления человека к внешним обстоятельствам(т.е. с проблемой социализации лично- сти). Для него -- это патологическая форма действия защитного механизма против экзистенциального "беспокойства". Если для нормального человека конфликтная ситуация создает опыт двусмысленности, то для патологического индивида она пре- вращается в неразрешимое противоречие, порождающее "внутренний опыт невыносимой амбивалентности": "Беспо- койство" - это аффективное изменение внутреннего противоре- чия. Это тотальная дезорганизация аффективной жизни, основ- ное выражение амбивалентности, форма, в которой эта амбива- лентность реализуется" (191, с. 40).

Но поскольку психическая болезнь является человеку в ви- де "экзистенциальной необходимости"(там же, с. 42), то и эта "экзистенциальная реальность патологического "болезненного мира" оказывается столь же недоступной "исторически- психологическому исследованию" и отторгает от себя все при- вычные объяснения, институализированные в понятийном аппа- рате традиционной системы доказательств легитимированных научных дисциплин: "Патологический мир не объясняется зако- нами исторической причинности (я имею в виду, естественно, психологическую историю), но сама историческая каузальность возможна только потому, что существует этот мир: именно этот мир изготовляет связующие звенья между причиной и следстви- ем, предшествующим и будущим" (там же, с. 55).

Поэтому корни психической патологии, по Фуко, следует искать "не в какой-либо "метапатологии", а в определенных, исторически сложившихся отношениях к человеку безумия и человеку истины (там же, с. 2). Следует учесть, что "человек

истины", или "человек разума", по Фуко, -- это тот, для кото- рого безумие может быть легко "узнаваемо", "обозначено (т. е. определено по исторически сложившимся и принятым в каждую конкретную эпоху приметам, и поэтому воспринимаемым как "неоспоримая данность"), но отнюдь не "познано". Последнее, вполне естественно, является прерогативой лишь нашей совре- менности -- времени "фукольдианского анализа". Проблема здесь заключается в том, что для Фуко безумие в принципе неопределимо в терминах дискурсивного языка, языка традици- онной науки; потому, как он сам заявляет, одной из его целей было показать, что "ментальная патология требует методов ана- лиза, совершенно отличных от методов органической патологии, что только благодаря ухищрению языка одно и то же значение было отнесено к "болезни тела" и "болезни ума" (там же, с. 10). Как заметил по этому поводу Саруп: "Согласно Фуко, безумие никогда нельзя постичь, оно не исчерпывается теми понятиями, которыми мы обычно его описываем. В его работе "История безумия" содержится идея, восходящая к Ницше, что в безумии есть нечто, выходящее за пределы научных катего- рий; но связывая свободу с безумием, он, по моему, романтизи- рует безумие. Для Фуко быть свободным значит не быть ра- циональным и сознательным" (350, с. 69). Иными словами, перед нами все та же попытка объяснения мира и человека в нем через иррациональное человеческой психики, еще более долженствующая подчеркнуть недейственность традиционных, "плоско-эволюционистских" теорий, восходящих к позитивист- ским представлениям.


Дисциплинарная власть и всеподнадзорность

Однако даже не очеред- ная демонстрация идеи ирра- циональности исторического развития, -- идеи, проходя- щей сквозной линией через все творчество Фуко, обеспечила такое высокое значение этой ранней работы ученого во всей системе его взгля- дов. Именно проблематика взаимоотношения общества с "безумцем" ("наше общество не желает узнавать себя в больном индивиде, которого оно отвергает или запирает; по мере того, как оно диагнозирует болезнь, оно исключает из себя пациен- та") (там же, с.