Когда находившиеся в "клинче" части начинают освобождаться и разделяться, человек испытывает невыносимое возбуждение, ради уменьшения которого ему может понадобиться временно снова вернуть свой "клинч". Нужно постепенно привыкнуть к этим возрождаемым непривычным чувствам и научиться ими пользоваться. Сначала человек попадает в состояние тревоги и готов отступить в притуплённое несознавание.

Главная причина страха и вины при обращении ретрофлексии состоит в том, что большинство ретрофлектированных импульсов – это разного рода агрессии, от самых мягких, до самых жестоких, от убеждения до мучительства. Одно только сознавание таких импульсов уже пугает. Но агрессия, в широком смысле слова, совершенно необходима для счастья и творчества. Кроме того, обращение ретрофлексии не создает новой агрессии, она уже присутствует. Она есть, но направлена на себя, а не на окружающее. Мы не отрицаем того, что агрессия может быть патологической и "неправильно" употребляемой по отношению к объектам и другим людям, так же как она патологически неправильно применяется, если фиксировано направлена против себя. Но пока человек не начнет сознавать свои агрессивные импульсы и не научится применять их конструктивно, они, разумеется, будут применяться неправильно! Фактически именно их вытеснение – создание и поддержание жесткого "клинча" мускулатуры – делает агрессию столь опустошительной, "антисоциальной" и невыносимой. Если агрессивные импульсы получат возможность спонтанно развиваться в контексте всей личности, а не будут сдавливаться и удушаться в "клинче" ретрофлексии, человек сможет оценить их более полно и разумно.

Освобождая блокированные импульсы, человек боится также оказаться полностью фрустрированным, потому что ретрофлексия дает хотя бы частичное удовлетворение. Религиозный человек, например, не позволяя себе обратить гнев за свои невзгоды на Господа, бьет себя в грудь и рвет на себе волосы. Такая аутоагрессия, очевидно ретрофлективная, все же – агрессия, и она дает некоторое удовлетворение ретрофлектирующей части личности. Это грубая, примитивная, недифференцированная агрессия – ретрофлектированная детская вспышка – но часть личности, на которую нападают, всегда здесь, и на нее всегда можно напасть. Аутоагрессия всегда найдет свою жертву!

Если обратить такую ретрофлексию сразу, человек будет нападать на других столь же неэффективным и архаическим способом. Он вызовет такую же контрагрессию, которая первоначально подавила его и привела его к ретрофлексии. Понимание этого делает даже воображаемое обращение ретрофлексии столь пугающим. Но нужно иметь в виду, что трансформировать ситуацию можно постепенно, шаг за шагом. Человек может, для начала, обнаружить и принять, что он "делает это сам себе". Он может сознавать эмоции ретрофлектирующей части своей личности, в особенности, – мрачную радость от наложения наказания на самого себя. Это уже составляет значительное продвижение, потому что мстительность настолько социально осуждается, что человеку трудно признать и принять ее в себе, даже если он, оберегая других, направляет ее исключительно против себя. Только когда она принята, то есть признана как существующая динамическая компонента личности, – появляется возможность преобразования, дифференциации, изменения направления ее в здоровую сторону. По мере того, как улучшается ориентация человека в среде, становится яснее сознавание, чего он действительно хочет, и в меру осуществления попыток выражать себя и наблюдать, что при этом происходит, постепенно вырабатываются приемы выражения ранее блокированных импульсов. Они теряют свои примитивные, пугающие аспекты по мере дифференциации и обретения ими возможности встретиться с более взрослыми частями личности. Агрессия продолжает оставаться агрессией, но она может теперь найти себе полезные задачи и перестать быть слепо-деструктивной по отношению к себе и другим. Она будет расходоваться, насколько это уместно в текущих ситуациях, а не копиться до состояния готового к извержению вулкана.

До сих пор мы говорили только об обращении на себя поведения, которое человеку не удалось направить на других. Но ретрофлексии включают также и то, чего человек ждет от других, но не может получить; в итоге, желая, чтобы кто-то сделал для него это, он делает это для себя сам. Это может быть внимание, любовь, жалость, наказание – все, что угодно! Значительную часть того, что сначала делают для ребенка родители, он, вырастая, начинает делать для себя сам. Это, разумеется, нормально – если только человек не пытается удовлетворить сам себя в отношении по существу межличностных потребностей.

Такого рода ретрофлексии соединяют абсурд с патетикой. Например, рассказывают историю про одного студента колледжа, который, живя в общежитии, не умел установить контакт с однокашниками. Из окна своей комнаты он часто слышал, как других друзья зовут присоединиться к игре или прогулке. Однажды его заметили стоящим под окном собственной комнаты и выкрикивающим собственное имя.