Скачать 46.12 Кбайт
ДЗОГЧЕН
Очевидно, что в данном случае имеется в виду индивидуальный ум, то есть психика. Психология может согласиться с этим постольку, поскольку понимание бессознательного составляет одну из ее первейших задач... Психологически корректно будет сказать, что Единение достигается посредством отстранения от мира сознания. В стратосфере бессознательного более нет бурь, так как содержания его недостаточно разграничены для появления напряжений и конфликтов. Они там, на поверхности нашей реальности... Самопознание здесь несомненно отождествляется со "знанием Единого Ума"; имеется в виду, что познание бессознательного имеет решающее значение для понимания человеком своей собственной психологии... Даже если человек желает "познать ум как таковой, его ожидает разочарование". Текст вновь подчеркивает, как трудно получить доступ к фундаментальному уму по причине его бессознательности...[51]
Юнг в своем комментарии довольно снисходительно относится к азиатам и делает ряд обобщений по поводу психологии восточного человека, которые не подтверждаются востоковедческими и антропологическими исследованиями.[52] В частности, это относится к его утверждению о том, что Восток не создал ни критической философии, ни психологии. [53]. Делая подобные заявления, Юнг явно выходит за пределы своей компетентности. Психоаналитик не обязательно должен быть хорошим антропологом, – можно вспомнить работу Малиновского среди меланизийцев, которая доказала несостоятельность многих кабинетных антропологических теорий д-ра Фрейда, в том числе универсальность Эдипова комплекса.[54] Предостережения Юнга об опасности широкого распространения на Западе восточных духовных дисциплин и методов тренировки ума основаны прежде всего на его собственном понимании значения психологии и задач психотерапии. Одна из причин его возражений состояла в том, что метод Юнга основывался на создании условий для самопроизвольного проявления символов бессознательного на уровне сознания; затем аналитик мог толковать их и помогать это делать пациенту, чтобы тот понимал, что происходит в бессознательной области его психики. Юнг считал, что восточные методы вроде йоги и тантрических визулизаций тибетского буддизма могут мешать процессу такого, как он его называл, "активного воображения", или даже подавлять его, причиняя тем самым вред психике. Но это сложный вопрос, и мы не сможем здесь останавливаться на нем сколько-нибудь подробно.[55]
В своем "Психологическом комментарии" Юнг толкует "Единый Ум" Эванс-Венца как бессознательное. Он пишет: "Данный отрывок совершенно ясно показывает, что Единый Ум есть бессознательное, поскольку он описывается как "вечный, непознаваемый, незримый, неразличимый..." Какие еще могут быть сомнения в том, что Единый Ум соответствует бессознательному".[56] Как я указывал выше, в оригинальном тибетском тексте никакого "Единого Ума" нет. Буддизм не считает ум неким метафизическим существом и не предполагает связи между индивидуальным умом и гипотетическим Единым Умом; все это домыслы Эванс-Венца, соответствующие его пониманию неоплатонизма и веданты. Таким образом, замечания д-ра Юнга вообще не имеют отношения к Дзогчену. В своем "Комментарии" он обсуждает собственное понимание бессознательного психического. Он интересуется не Дзогченом, а символами и их преобразованиями, то есть Тантрой (sgyur lam), как называют эту область буддисты. Согласно учению Дзогчена, в трехчастном делении нашего существования на тело, речь и ум, методы Сутры относятся к телу, методы Тантры к речи, а методы Дзогчена – к уму. В данном случае под "речью" (gsung) подразумевается все поле энергии индивида, жизненной и психической, а также ее проявлений. Именно этим уровнем индивидуального существования занимается юнгианская психология.[57]
Кроме того, д-р Юнг пишет: "С помощью трансцендентной функции мы не только получаем доступ к Единому Уму, под которым он подразумевает бессознательное, но приходим также к пониманию того, почему Восток верит в возможность самоосвобождения".[58] Опять же, Дзогчен занимается вовсе не получением доступа к бессознательному психическому как таковому, а освобождение, о котором говорит здесь Юнг, означает вовсе не то, что подразумевается под самоосвобождением (rang-grol) в Дзогчене.
На языке буддизма то, о чем д-р Юнг говорит как о бессознательном, называется Алайей или Кунжи (kun-gzhi), "хранилищем или кладовой сознания". В Алайе хранятся психические следы (аварана) всех прошлых кармических действий. Когда в жизни человека вновь возникают подходящие условия, эти скрытые предрасположенности проявляются в сознании как самскары, то есть побуждения, эмоции, догадки, сторонние мысли и т.д. Эти самскары или "образования" проявляется из бессознательного, а затем становятся объектами осознания сознательного (виджняна) ума. Этот сознательный ум (манас) выполняет координационно-интегративную функцию и расположен на стыке между внутренним бессознательным (алайей) и внешним чувственным опытом (панчдвара-виджняной), которым представлен так называемый реальный мир за пределами индивида.
Однако Алайя – это не просто хранилище, пыльная кладовка ума, пассивно принимающая и хранящая содержание прошлых переживаний; напротив, это нечто динамично функционирующее – процесс который постоянно организует, интегрирует и структурирует переживание индивидом самого себя и своей реальности.
Юнг в своем комментарии довольно снисходительно относится к азиатам и делает ряд обобщений по поводу психологии восточного человека, которые не подтверждаются востоковедческими и антропологическими исследованиями.[52] В частности, это относится к его утверждению о том, что Восток не создал ни критической философии, ни психологии. [53]. Делая подобные заявления, Юнг явно выходит за пределы своей компетентности. Психоаналитик не обязательно должен быть хорошим антропологом, – можно вспомнить работу Малиновского среди меланизийцев, которая доказала несостоятельность многих кабинетных антропологических теорий д-ра Фрейда, в том числе универсальность Эдипова комплекса.[54] Предостережения Юнга об опасности широкого распространения на Западе восточных духовных дисциплин и методов тренировки ума основаны прежде всего на его собственном понимании значения психологии и задач психотерапии. Одна из причин его возражений состояла в том, что метод Юнга основывался на создании условий для самопроизвольного проявления символов бессознательного на уровне сознания; затем аналитик мог толковать их и помогать это делать пациенту, чтобы тот понимал, что происходит в бессознательной области его психики. Юнг считал, что восточные методы вроде йоги и тантрических визулизаций тибетского буддизма могут мешать процессу такого, как он его называл, "активного воображения", или даже подавлять его, причиняя тем самым вред психике. Но это сложный вопрос, и мы не сможем здесь останавливаться на нем сколько-нибудь подробно.[55]
В своем "Психологическом комментарии" Юнг толкует "Единый Ум" Эванс-Венца как бессознательное. Он пишет: "Данный отрывок совершенно ясно показывает, что Единый Ум есть бессознательное, поскольку он описывается как "вечный, непознаваемый, незримый, неразличимый..." Какие еще могут быть сомнения в том, что Единый Ум соответствует бессознательному".[56] Как я указывал выше, в оригинальном тибетском тексте никакого "Единого Ума" нет. Буддизм не считает ум неким метафизическим существом и не предполагает связи между индивидуальным умом и гипотетическим Единым Умом; все это домыслы Эванс-Венца, соответствующие его пониманию неоплатонизма и веданты. Таким образом, замечания д-ра Юнга вообще не имеют отношения к Дзогчену. В своем "Комментарии" он обсуждает собственное понимание бессознательного психического. Он интересуется не Дзогченом, а символами и их преобразованиями, то есть Тантрой (sgyur lam), как называют эту область буддисты. Согласно учению Дзогчена, в трехчастном делении нашего существования на тело, речь и ум, методы Сутры относятся к телу, методы Тантры к речи, а методы Дзогчена – к уму. В данном случае под "речью" (gsung) подразумевается все поле энергии индивида, жизненной и психической, а также ее проявлений. Именно этим уровнем индивидуального существования занимается юнгианская психология.[57]
Кроме того, д-р Юнг пишет: "С помощью трансцендентной функции мы не только получаем доступ к Единому Уму, под которым он подразумевает бессознательное, но приходим также к пониманию того, почему Восток верит в возможность самоосвобождения".[58] Опять же, Дзогчен занимается вовсе не получением доступа к бессознательному психическому как таковому, а освобождение, о котором говорит здесь Юнг, означает вовсе не то, что подразумевается под самоосвобождением (rang-grol) в Дзогчене.
На языке буддизма то, о чем д-р Юнг говорит как о бессознательном, называется Алайей или Кунжи (kun-gzhi), "хранилищем или кладовой сознания". В Алайе хранятся психические следы (аварана) всех прошлых кармических действий. Когда в жизни человека вновь возникают подходящие условия, эти скрытые предрасположенности проявляются в сознании как самскары, то есть побуждения, эмоции, догадки, сторонние мысли и т.д. Эти самскары или "образования" проявляется из бессознательного, а затем становятся объектами осознания сознательного (виджняна) ума. Этот сознательный ум (манас) выполняет координационно-интегративную функцию и расположен на стыке между внутренним бессознательным (алайей) и внешним чувственным опытом (панчдвара-виджняной), которым представлен так называемый реальный мир за пределами индивида.
Однако Алайя – это не просто хранилище, пыльная кладовка ума, пассивно принимающая и хранящая содержание прошлых переживаний; напротив, это нечто динамично функционирующее – процесс который постоянно организует, интегрирует и структурирует переживание индивидом самого себя и своей реальности.
|
|