Причем, отлично знал: какую ни вытяну – все будет удачно. Очень верил в себя... Но именно поэтому так ни черта и не выбрал! Понимаешь, о чем я?

– Н-не совсем... Я и карт-то в руках не держал никогда, – признался я.

Готанда посмотрел на меня, странно прищурившись, – но уже через пару секунд рассмеялся. Наверное, подумал, что я шучу.

Он налил мне и себе еще водки, выдавил по половинке лимона в каждый бокал и выбросил кожуру.

– Вот и с женитьбой все как-то само получилось, – продолжал он. – Познакомились мы на работе – в одном фильме играли. Вместе за город на съемки ездили, там же гуляли на пикниках, по хайвэю на машинах гоняли. Когда съемки закончились, встречались еще несколько раз... И постепенно все вокруг стали считать, что мы “идеальная пара”, что свадьба не за горами – будто иначе и быть не может. Так мы, в конце концов, и поженились – словно в угоду публике. Тебе, наверно, сложно такое представить, но... этот мир до ужаса тесен! Любой бред толпы, любые домыслы о тебе могут так разрастись и окрепнуть, что однажды – раз! – и все это становится твоей реальностью... Только я ведь и правда ее любил! Она – самое настоящее из всего, что мне судьба когда-либо дарила. Ужасно хотел сделать ее своей... Не вышло. И так у меня всегда. Как ни пробую выбирать себе сам – всё от меня убегает. Женщины, роли... Предлагают что-нибудь сверху или со стороны – все делаю в лучшем виде, и все довольны. А стоит самому захотеть – утекает, как между пальцев песок...

Даже не представляя, что тут можно сказать, я молчал.

– Конечно, в депрессию я не впадаю, – добавил он после паузы. – Просто люблю ее до сих пор. Так и мечтаю, уже задним числом... Бросили бы я свою кинокарьеру, она свою – зажили бы вдвоем спокойно и счастливо. Без модных апартаментов. Без “мазерати”. Ничего не надо! Мне бы только работу, самую обычную, и дом, в котором тепло. Детей завести... После работы собираться, как водится, с сослуживцами в кабачке – сакэ потянуть да на жизнь поворчать. А потом домой идти – и знать, что она меня ждет... Купить в рассрочку какой-нибудь “сивик” или “субару” и выплачивать с каждой получки лет пять. В общем, жить, как все нормальные люди... Не поверишь – именно этого я и хотел все время. Лишь бы она была рядом... Бесполезно. Ей-то хотелось совсем другого! Эта семейка ставила на нее, как на скаковую лошадь, все свои личные планы с ней связывала. Мамаша всю жизнь была у нее имиджмейкером. Скряга-папаша гонорары отгребал. Старший брат работал ее же менеджером. Младший братец – трудный подросток, в историю какую-то вляпался, от суда отмазаться деньги нужны позарез. Младшая сестра подалась в певицы, без раскрутки никак... В общем, обложили со всех сторон – не вырваться. И плюс ко всему – с малых лет забивали ей мозги всякими “семейными ценностями”. Дескать, предки в ее жизни – это всё... Так и выросла, глядя им в рот. И до сих пор в том придуманном мире живет. Замурованная в образ, который для нее сочинили. Там, внутри у нее – совсем не так, как у нас с тобой. Никакой объективной оценки реальности! Но все-таки, несмотря ни на что – очень чистая душа. И нежность там есть, и обаяние. Уж я-то знаю... А, ладно, что теперь говорить. Все равно уже не получится ни черта... Представляешь, я с ней даже трахнулся неделю назад!

– С бывшей женой?

– Ну да. Считаешь, изврат?

– Да нет... По-моему, никакого изврата.

– Сама пришла, главное. Прямо в эту квартиру. Зачем приходила – я так и не понял. Сперва позвонила – можно ли в гости прийти. Конечно, говорю, приходи. И вышло у нас с ней, как когда-то давным-давно: пили, болтали о чем-то весь вечер, и сами не заметили, как в постели оказались... Так все здорово было! Сказала, что любит меня до сих пор. Ну, я возьми да и предложи ей тогда: что, говорю, попробуем заново – может, все еще получится? А она слушает молча и улыбается... Я тогда ей про семью рассказал. Про самую обычную семью – ну, вот, как тебе только что... А она все слушала да улыбалась... Хотя чего там – ни черта она не слушала! То есть, вообще. Ни словечка. Нет у нее такой способности – слушать. Говори, не говори – все как в вату. Просто ей в тот день одиноко стало. Захотелось, чтобы кто-нибудь приласкал. И показалось, будто я и есть этот “кто-нибудь”. Может, нехорошо это говорить – но, по-моему, все именно так и было... Разные мы с ней все-таки. Для нее одиночество – это такое неприятное чувство, которое нужно с кем-нибудь поскорее развеять. Нашла с кем, развеяла – и нет одиночества. И все хорошо. Больше никаких проблем... А я так не могу.

Доиграла пластинка и стало тихо. Он снял с диска иглу и, держа звукосниматель на весу, о чем-то задумался.

– Слушай, – сказал он наконец. – А может, девочек позовем?

– Да мне все равно... Как хочешь, – ответил я.

– Ты, вообще, когда-нибудь трахал женщин за деньги? – спросил он.

– Ни разу.

– Почему?

– Да как-то... в голову не приходило, – признался я.

Готанда насупился и какое-то время молчал, обдумывая мои слова.

– В любом случае, оставайся-ка ты сегодня со мной, – предложил он. – Вызовем девчонку, которая с Кики тогда приходила.