Можно сказать, показательный эксперимент – как делать нельзя. Транспортные расходы мне оплатили. Женщину мне купили. И что в результате? Ты перестала мне доверять. И я стал противен сам себе... Нет уж, хватит. Больше я в чужие игры играть не намерен. Теперь я сам устанавливаю правила. И не надо меня жизни учить, затыкая мне рот своими деньгами. Я вам не Дик Норт, и уж тем более – не секретарь твоего папаши. Я – это я, и пятки лизать никому не нанимался. Я сам хочу с тобой дружить – потому и дружу. Ты сама хочешь со мной встречаться – потому я с тобой и встречаюсь. И забудь ты про все эти дурацкие деньги.

– И ты что – правда будешь со мной дружить? – спросила Юки, пристально разглядывая накрашенные ногти на ногах.

– Почему бы и нет? Так или иначе, мы с тобой – люди, которые выпали из нормальной жизни. Ну и ладно, подумаешь. Все равно можно расслабиться и неплохо повеселиться.

– С чего это ты такой добренький?

– Вовсе нет, – сказал я. – Просто я не могу бросать на полдороге однажды начатое. Характер такой. Хочешь общаться – общайся, пока само не иссякнет. Мы с тобой встретились в отеле в Саппоро, между нами завязалась какая-то нить. И я не буду рвать эту нить, пока она сама не оборвется.

Уже довольно долго Юки выводила носком сандалии рисунок на земле. Похоже на водоворот, только квадратный. Я молча разглядывал ее творение.

– А разве тебе не трудно со мной? – спросила Юки.

Я немного подумал.

– Может, и трудно, не знаю. Я как-то не думал об этом всерьез. В конце концов, я бы тоже не общался с тобой, если бы не хотел. Невозможно заставить людей быть вместе по обязанности... Почему, например, мне с тобой нравится? Казалось бы, и разница в возрасте – будь здоров, и общих тем для разговора почти никаких... Может быть, потому, что ты мне о чем-то напоминаешь? О каком-то чувстве, которое я хоронил в себе где-то глубоко. О том, что я переживал в свои тринадцать-пятнадцать. Будь мне пятнадцать – я бы, конечно, непременно в тебя влюбился... Я тебе это говорил?

– Говорил, – кивнула она.

– Ну вот. Где-то примерно так, – продолжал я. – И когда я с тобой, эти чувства из прошлого иногда ко мне возвращаются. Вместе с тогдашнимшумом дождя, тогдашнимзапахом ветра... И я чувствую: вот он я, пятнадцатилетний, – только руку протяни. Классное ощущение, должен тебе сказать! Когда-нибудь ты это поймешь...

– Да я и сейчас неплохо понимаю.

– Что, серьезно?

– Я в жизни уже много чего потеряла, – сказала Юки.

– Ну, тогда тебе и объяснять ничего не нужно, – улыбнулся я.

После этого она молчала минут десять. А я все разглядывал посетителей храма.

– Кроме тебя, мне совершенно не с кем нормально поговорить, – сказала Юки. – Я не вру. Поэтому обычно, если я не с тобой – я вообще ни с кем не разговариваю.

– А Дик Норт?

Она высунула язык и изобразила позыв рвоты.

– Уж-жасный тупица!

– В каком-то смысле – возможно. Но в каком-то не соглашусь. Он мужик неплохой. Да ты и сама, по идее, должна это видеть. Даром что однорукий – делает и больше, и лучше, чем все двурукие в доме. И никого этим не попрекает. Таких людей на свете очень немного. Возможно, он мыслит не так масштабно, как твоя мать, и не настолько талантлив. Но к ней относится очень серьезно. Возможно, даже любит ее по-настоящему. Надежный человек. Добрый человек. И повар прекрасный.

– Может, и так... Но все равно тупица!

Я не стал с ней спорить. В конце концов, у Юки – свои мозги и свои ощущения...

Больше мы о Дике Норте не говорили. Повспоминали еще немного наивную и первозданную гавайскую жизнь – солнце, волны, ветер и “пинья-коладу”. Потом Юки заявила, что немного проголодалась, мы зашли в ближайшую кондитерскую и съели по блинчику с фруктовым муссом.



На следующей неделе Дик Норт погиб.




34.


Вечером в понедельник Дик Норт отправился в Хаконэ за покупками. Когда он вышел из супермаркета с пакетами в руке, его сбил грузовик. Банальный несчастный случай. Водитель грузовика и сам не понял, как вышло, что при такой отвратительной видимости на спуске с холма он даже не снизил скорость. “Бес попутал”, – только и повторял он на дознании. Впрочем, и сам Дик Норт допустил роковую промашку. Пытаясь перейти улицу, он по привычке посмотрел налево – и только потом направо, опоздав на какие-то две-три секунды. Обычная ошибка для тех, кто вернулся в Японию, долго прожив за границей. К тому, что все движется наоборот, привыкаешь не сразу[85.В отличие от большинства стран Европы и США, движение транспорта в Японии – левостороннее]. Повезет – отделаешься легким испугом. Нет – все может закончиться большой трагедией. Дику Норту не повезло. От столкновения с грузовиком его тело подбросило, вынесло на встречную полосу и еще раз ударило микроавтобусом. Мгновенная смерть.

Узнав об этом, я сразу вспомнил, как мы с ним ходили в поход по магазинам в Макаха. Как тщательно он выбирал покупки, как придирчиво изучал каждый фрукт, с какой деловитой невозмутимостью бросал в магазинную тележку пачки “тампаксов”. Бедняга, подумал я.