ОТВЕТ НЕВОЗМОЖЕН. НАЖМИТЕ КЛАВИШУ СБРОСА.

Нажимаю на “сброс”. Экран пустеет. Люди в аудитории принимаются швырять в меня чем попало. “Болтай! Еще болтай о себе!..” Учитель недовольно сдвигает брови. Потеряв дар речи, я каменею у классной доски.

Нужно болтать. И как можно дольше. Удачно ли, нет – разберемся потом...



* * *

Иногда она приходит и остается на ночь. Утром завтракает вместе со мной, уходит на работу – и уже не возвращается. Имени у нее нет. Все-таки она – не главная героиня этой истории. Очень скоро она навсегда исчезнет из повествования, и, чтоб не запутывать себя и других, я не буду давать ей имя. Но я не хочу, чтобы думали, будто я ею пренебрег. Мне она нравилась всегда, и даже теперь, когда она исчезла из моей жизни навеки, нравится ничуть не меньше.

В каком-то смысле мы с ней – друзья. По крайней мере, у нее есть все основания считать себя моим единственным другом. За исключением редких визитов ко мне, она живет с постоянным любовником. Работает в телефонной компании – составляет на компьютере счета за телефонные разговоры. Подробнее о работе я не спрашивал, она не рассказывала. Но, думаю, что-нибудь в этом роде. Подсчитывает, кто сколько наговорил по телефону, выписывает квитанции и рассылает абонентам. Так что свои телефонные счета я всегда вынимаю из почтового ящика так, будто получил интимное письмо.

Совершенно отдельно от своей основной жизни она спит со мной. Два – ну, может, три раза в месяц. Меня она считает “человеком с Луны” или кем-то вроде этого. “Эй! А ты разве не вернешься к себе на Луну?” – хихикает она тихонько. В постели нагишом, всем телом прижимаясь ко мне. Сосками маленьких грудей упираясь мне в ребра. Так мы болтаем каждый раз, когда ночью вдвоем. За окном – несмолкающий гул магистрали. По радио – монотонный шлягер “Хьюмэн Лиг”. “Лига Людей”… Ну и названьице! Какого черта так называть музыкальную группу? Все-таки раньше люди называли свои группы куда приличнее: “Импириэлз”, “Сьюпримз”, “Фламингоуз”, “Фэлконз”, “Импрешнз”, “Дорз”, “Фор Сизонз”, “Бич Бойз”[1.“Имперские”, “Высочайшие”, “Фламинго”, “Соколы”, “Впечатления”, “Двери”, “Времена Года”, “Пляжные Мальчики” (англ., здесь и далее – прим. переводчика)]...

Я говорю ей об этом. Она смеется. Странный я, говорит. Что во мне странного – не понимаю. Сам я считаю себя нормальным человеком с самыми обычными мыслями в голове... ХЬЮМЭН ЛИГ!

– Ужасно люблю, когда мы вдвоем, – говорит она. – Иногда бывает – так захочу к тебе, прямо сил нет! На работе, например...

– Хм...

– Иногда, – подчеркивает она. И потом молчит с полминуты. Заканчивается “Хьюмэн Лиг”, начинается что-то незнакомое. – Вот в чем проблема-то... Твояпроблема, – продолжает она. – Мне, например, страшно нравится, когда мы вот так... Но быть с тобой каждый день с утра до вечера почему-то не хочется... Отчего бы, а?

– Хм, – повторяю я.

– То есть, ты меня ни в чем не стесняешь, все в порядке. Просто… Когда я с тобой, воздух вокруг становится каким-то тонким... разреженным, да? – Как на Луне.

– Что ж. Вот такой он, запах моей родины...

– Эй! Я не шутки шучу! – Она привстает на постели и заглядывает мне в лицо. – Я, между прочим, все это для тебя говорю... Много у тебя в жизни людей, которые бы говорили с тобой о тебе?

– Нет, – отвечаю я искренне. Кроме нее, больше нет никого.

Она снова ложится и прижимается грудью ко мне. Я ласкаю ей спину ладонью.

– В общем, вот так. Воздух с тобой очень тонкий. Как на Луне, – повторяет она.

– На Луне воздух вовсе не тонкий, – возражаю я. – На Луне вообще воздуха нет. Так что...

– Очень тонкий!.. – шепчет она. Может, не слышит, что я говорю, может, просто не хочет слышать – не знаю. Но от ее шепота мне неуютно. Черт знает, почему. Есть в нем что-то тревожное. – А иногда и совсем истончается... И тогда ты дышишь вовсе не тем же воздухом, что я, а чем-то другим... Мне так кажется.

– Данных недостаточно... – бормочу я.

– В смысле – я о тебе ничего не знаю? Ты об этом, да? – спрашивает она.

– Да я и сам о себе ничего не знаю! – говорю я. – Ну, правда! Я не в философском смысле, а в самом буквальном... Общая нехватка данных, понимаешь? По всем параметрам...

– Но тебе уже тридцать три, так?

Ей самой – двадцать шесть.

– Тридцать четыре, – поправляю я. – Тридцать четыре года два месяца.

Она качает головой. Потом выбирается из постели, подбегает к окну и отдергивает штору. За окном громоздятся бетонные опоры скоростной магистрали. В предрассветном небе над ними – белый череп луны.

Она – в моей пижаме.

– Эй, ты! Возвращайся к себе на Луну! – изрекает она, указуя пальцем на небеса.

– С ума сошла? Холодно же! – говорю я.

– Где? На Луне?

– Да я о тебе говорю! – смеюсь я. На дворе февраль. Она стоит у самого подоконника, и я вижу, как ее дыхание превращается в белый пар. Кажется, лишь после моих слов она замечает, что мерзнет.

Спохватившись, она мигом запрыгивает обратно в постель. Я обнимаю ее. Пижама на ней – холодная просто до ужаса.