Скачать 125.07 Кбайт
Разум против человека
Трактующее и обучающее. Излагается методически. Умствование. (Философия рассудка)
“Научное”, познающее. Занято собственными проблемами и на специальном языке. Эксплицируется логически. Мышление. (Философия разума).
“Жизненное”, общечеловеческими словами, о драме и искусстве бытия. Постигается в общении. Раскрывается симфонически. Мудрость (Философия духа).
Философ – это думающая сороконожка. Философствование начинается с вопроса “почему?” и завершается, когда спрашивают “почем?”.
* * *
Начиная с древних греков роль философии была в том, чтобы отличать истинное от видимого. За эмпирическим явлением усматривать теоретическую сущность. Чувства нас обманывают, доверять можно только мысли.
Все это верно для познания природы.
В техногенном мире нас обманывают не чувства, а мысли. Видимостью стала информация. Роль философии в том, чтобы отличать объективный смысл действия от непосредственно поставленных перед ним целей. Чтобы понять, как из рациональных актов получается иррациональный эффект. Чтобы раскрывать коварство (нелинейность) сверхсложного типа развития.
Мысль-чувство, “участное”, диалогическое (М. Бахтин), художественное (М. Хайдеггер), моральное (И. Кант) или аморальное, верующее (Ф. Аквинский) то есть, неравно-душ-ное мышление и есть гуманитарное, о котором столько разглагольствуют, в основном абстрактно и схоластически. “Голой мыслью”. Менталитетом, а не духом. Сциентистски. И эта форма убивает содержание. Ограничить гуманитарные науки – таков должен быть лозунг гуманизации образования. Гуманитарной и гуманной может быть только культура в целом.
Настоящее гуманитарное знание человек получает из жизненных ситуаций, в которые он сам попадает. Потом из наблюдений над жизнью. Потом из общения и обмена знаниями с другими людьми. Потом из искусства и только после этого из чтения специальной литературы. Человек может очень много знать, но если нет первичных бытийных импульсов, это только ученость. Ею в основном заполнены все журналы и книги. И лишь немногие – “с импульсом”. Живые. Только их и надо читать. Но как их выделить? Надо самому быть живым. Это называется “герменевтический круг”.
* * *
Ранний ум. Тяжелая и скучная ноша, которую с повзрослением неизвестно куда нести и что с ней делать. В мире осталось всего несколько стран, еще богатых дураками и полезными ископаемыми. Они – “сырьевой придаток” иссыхающей цивилизации. Это дает надежду, что у России есть будущее. Может даже великое.
В школах вводится изучение философии. Поговаривают, что надо бы в начальных классах. Детям, мол, интересно. Но это и печально. Значит они сразу живут в мире слов и мыслей, а не вещей и чувств. Вместо междометий и радостных криков они произносят тирады с пятью придаточными предложениями. Иной раз оторопь берет. Даже если не болтуны, все равно плохо: созрели, не успев расцвести. Зачем эта ученость, мудрецы на горшках и философы – молокососы? Эти старчески умные подростки. Филососы. Потом им некуда развиваться. Их постигает разочарование, гиперрефлексия, потеря смысла жизни. Потому что произошло преждевременное прерывание детства. Духовный аборт. В глазах старца будет свет, если в глазах юноши был огонь. Сова же Минервы вылетает в сумерки. Она серая. Зачем нужны сумеречные де(ти)-каденты? Успеют.
Все это во вред человеку. Спорю, объясняю, нервничаю – бесполезно. “Успокаивает” одно: теперь все делается ему во вред. Уж раз прогресс нас переехал...
* * *
Можно ли сказать: “Наша безмозглая наука” – нет, почти нет. “Наше бесчувственное искусство” – нет, но все чаще да. “Наша бездушная философия” – да, почти всегда – да.
Об ученых и философах (теоретической массе): Перекормлены информацией ... Несварение головы ... ... Со всеми вытекающими отсюда последствиями ... ... ...
Из-за этого бывает так, что не хочется слышать ни одного умного слова. Противно.
Века рассуждений, монбланы книг о смысле жизни и назначении человека. Многие жизнь загубили в поисках ее оправдания. Перед кем? Великие мудрецы давали изощренные наставления как жить, во что верить и каким быть. А все можно выразить несколькими словами. Будь в этом мире добрым, умным и веселым. В несчастье – мужественным. В конце – мудрым: спокойно уйди в мир иной.
Что сложнее всего на свете? Простота.
* * *
Если теряем природу, пусть будет хотя бы дух, а не разум и интеллект.
Если теряем предметы, пусть будут хотя бы образы и свойства, а не только знаки и отношения.
Если теряем естественную реальность, пусть будет хотя бы искусство, а не только наука и техника.
Если не способны молчать, пусть будет хотя бы речь, а не только языки программирования.
Язык человечества – образы и понятия. Язык машин – символы и знаки. Математика. Для человека он искусственный, а для машин естественный. Машинам его дал человек, но теперь они дают его нам. Возникает два языка: “родной” и “машинный”.
“Научное”, познающее. Занято собственными проблемами и на специальном языке. Эксплицируется логически. Мышление. (Философия разума).
“Жизненное”, общечеловеческими словами, о драме и искусстве бытия. Постигается в общении. Раскрывается симфонически. Мудрость (Философия духа).
Философ – это думающая сороконожка. Философствование начинается с вопроса “почему?” и завершается, когда спрашивают “почем?”.
* * *
Начиная с древних греков роль философии была в том, чтобы отличать истинное от видимого. За эмпирическим явлением усматривать теоретическую сущность. Чувства нас обманывают, доверять можно только мысли.
Все это верно для познания природы.
В техногенном мире нас обманывают не чувства, а мысли. Видимостью стала информация. Роль философии в том, чтобы отличать объективный смысл действия от непосредственно поставленных перед ним целей. Чтобы понять, как из рациональных актов получается иррациональный эффект. Чтобы раскрывать коварство (нелинейность) сверхсложного типа развития.
Мысль-чувство, “участное”, диалогическое (М. Бахтин), художественное (М. Хайдеггер), моральное (И. Кант) или аморальное, верующее (Ф. Аквинский) то есть, неравно-душ-ное мышление и есть гуманитарное, о котором столько разглагольствуют, в основном абстрактно и схоластически. “Голой мыслью”. Менталитетом, а не духом. Сциентистски. И эта форма убивает содержание. Ограничить гуманитарные науки – таков должен быть лозунг гуманизации образования. Гуманитарной и гуманной может быть только культура в целом.
Настоящее гуманитарное знание человек получает из жизненных ситуаций, в которые он сам попадает. Потом из наблюдений над жизнью. Потом из общения и обмена знаниями с другими людьми. Потом из искусства и только после этого из чтения специальной литературы. Человек может очень много знать, но если нет первичных бытийных импульсов, это только ученость. Ею в основном заполнены все журналы и книги. И лишь немногие – “с импульсом”. Живые. Только их и надо читать. Но как их выделить? Надо самому быть живым. Это называется “герменевтический круг”.
* * *
Ранний ум. Тяжелая и скучная ноша, которую с повзрослением неизвестно куда нести и что с ней делать. В мире осталось всего несколько стран, еще богатых дураками и полезными ископаемыми. Они – “сырьевой придаток” иссыхающей цивилизации. Это дает надежду, что у России есть будущее. Может даже великое.
В школах вводится изучение философии. Поговаривают, что надо бы в начальных классах. Детям, мол, интересно. Но это и печально. Значит они сразу живут в мире слов и мыслей, а не вещей и чувств. Вместо междометий и радостных криков они произносят тирады с пятью придаточными предложениями. Иной раз оторопь берет. Даже если не болтуны, все равно плохо: созрели, не успев расцвести. Зачем эта ученость, мудрецы на горшках и философы – молокососы? Эти старчески умные подростки. Филососы. Потом им некуда развиваться. Их постигает разочарование, гиперрефлексия, потеря смысла жизни. Потому что произошло преждевременное прерывание детства. Духовный аборт. В глазах старца будет свет, если в глазах юноши был огонь. Сова же Минервы вылетает в сумерки. Она серая. Зачем нужны сумеречные де(ти)-каденты? Успеют.
Все это во вред человеку. Спорю, объясняю, нервничаю – бесполезно. “Успокаивает” одно: теперь все делается ему во вред. Уж раз прогресс нас переехал...
* * *
Можно ли сказать: “Наша безмозглая наука” – нет, почти нет. “Наше бесчувственное искусство” – нет, но все чаще да. “Наша бездушная философия” – да, почти всегда – да.
Об ученых и философах (теоретической массе): Перекормлены информацией ... Несварение головы ... ... Со всеми вытекающими отсюда последствиями ... ... ...
Из-за этого бывает так, что не хочется слышать ни одного умного слова. Противно.
Века рассуждений, монбланы книг о смысле жизни и назначении человека. Многие жизнь загубили в поисках ее оправдания. Перед кем? Великие мудрецы давали изощренные наставления как жить, во что верить и каким быть. А все можно выразить несколькими словами. Будь в этом мире добрым, умным и веселым. В несчастье – мужественным. В конце – мудрым: спокойно уйди в мир иной.
Что сложнее всего на свете? Простота.
* * *
Если теряем природу, пусть будет хотя бы дух, а не разум и интеллект.
Если теряем предметы, пусть будут хотя бы образы и свойства, а не только знаки и отношения.
Если теряем естественную реальность, пусть будет хотя бы искусство, а не только наука и техника.
Если не способны молчать, пусть будет хотя бы речь, а не только языки программирования.
Язык человечества – образы и понятия. Язык машин – символы и знаки. Математика. Для человека он искусственный, а для машин естественный. Машинам его дал человек, но теперь они дают его нам. Возникает два языка: “родной” и “машинный”.
|
|