Далее, в результате таких правил определяется вероятность, то есть "гипотезы" проигрыша и выигрыша. В-третьих, эти игры никогда не утверждают случайность в целом, но, напротив, дробят ее, стремясь каждый раз избежать случайности, исключить из нее последствие хода, с необходимостью связывая тот или иной выигрыш либо проигрыш с гипотезой. Вот почему, наконец, человеческая игра прибегает к оседлым дистрибуциям: действительно, категорическое предварительно правило играет роль инварианта Одинакового, обладая метафизической и моральной необходимостью; оно подводит под него противоположные гипотезы, соответствующие численно различающимся рядам ударов, бросков, метаний, производящим дистрибуцию этих гипотез; а следствия, результаты ходов распределяются согласно последствиям, следуя гипотетической необходимости, то есть осуществленной гипотезе. Такова оседлая дистрибуция с закрепленным разделением распределенного в соответствии с долями, определенными согласно правилу. Этот человеческий, ложный прием игры не скрывает своих предпосылок: это моральные предпосылки, гипотеза наличия Добра и Зла; игра же — обучение нравственности. Образец такого рода плохой игры — пари Паскаля с его способом дробления случайности, раздачи ее кусков ради распределения способов человеческого существования согласно никогда не подвергающемуся сомнению неизменному правилу существования Бога. Но от платоновской лотереи до лейбницевской шахматной игры в О глубинном происхождении вещей присутствует все та же концепция игры, целиком вписанная в систему необходимого, гипотетического и гипотетической необходимости (категорический или аподиктический принцип, гипотеза, следствие). Эта игра уже сливается с применением репрезентации, представляет

339

все ее элементы, высшее тождество принципа, оппозицию гипотез, подобие различных числовых бросков, пропорциональность соотношения следствия и гипотезы.

В мире представления нам труднее всего понять, невозможно применить совершенно другую, божественную игру, о которой, быть может, говорит Гераклит, Малларме упоминает с таким религиозным страхом и раскаянием, а Ницше — столь решительно5. Во-первых, нет предсуществующего правила, игра идет по собственному правилу. В такой мере, что каждый раз случайность в целом единовременно утверждается необходимо победным ударом. Ничто не исключается из игры: следствие вовсе не изымается из случайности посредством гипотетической необходимости, якобы связывающей его с определенным фрагментом; напротив, следствие адекватно случайности в целом, удерживающей и подразделяющей все последствия. Тогда уже нельзя говорить, что различные ходы численно различимы: каждый необходимо победный ход влечет за собой воспроизведение броска по другому правилу, вновь выделяющему все свои следствия из последствий предыдущего.

Каждый раз различные ходы различаются не численно, но формально, так как различные правила — формы одного и того же онтологического броска, единого во всех случаях. И различные последствия распределяются уже не согласно дистрибуции осуществляемых ими гипотез, но самостоятельно, в открытом пространстве единственного, неразделимого броска: вместо оседлой дистрибуции — бродячая. Вместо раздробленной, ограниченной, надломанной усилиями людей игры — чистая Идея игры как таковой. (Какая человеческая игра ближе всего к такой одинокой божественной игре? Как говорит Рембо, ищите X, произведение искусства). Итак, у представленных в Идее изменений связей и дистрибуций особенностей нет иного источника, кроме такого рода формально отчетливых правил единого онтологического броска. Это точка, где первопричина оборачивается отсутствием истока (в вечно смещенном круге вечного возвращения). Алеаторическая точка всегда одинаково перемещается по всем игральным костям. Разные броски, изобретающие собственные правила, делающие единственный ход, наделенный множеством форм и вечным возвращением — это вопросы-императивы, предполагающие один
_____________
5 См.: Fink E. Le jeu comme symbole du monde. P., I960; Alexos К. Vers la pensee planetaire. P., 1964. В отличие от той точки зрения, которую мы пытаемся изложить, авторы стремятся различить божественную и человеческую игру ради выведения формулы того, что они, следуя Хайдеггеру, называют "онтологическим различием".

340

единственный вечно неудовлетворительный ответ, оставляющий их открытыми. Они движут идеальными задачами, чьи связи и особенности определяют. Посредством подобных задач они вызывают последствия, то есть дифференсированные решения, воплощающие связи и особенности. Таков мир "воли": между случайными утверждениями (решающие вопросы-императивы) и возникшими итоговыми утверждениями (случаи окончательных решений или резолюций) разворачивается позитивность Идей в целом. Вместо соотношения гипотетическое-категоричное — проблематичное-императивное; вместо пары Одинаковое-представление — различие и повторение. Жребий брошен против неба, со всей силой смещения алеаторической точки и императивных точек, подобных молниям, образующих на небесах идеальные созвездия-задачи.