Таким образом, "отдельные" Откровения, запечатленные в Евангелиях, включаются в Откровение как бы более высокого порядка (в композиционном плане) – в "благовествование Христово" – и отображаются в нем, как в зеркале. Но затем все они становятся частью еще более широкого или общего христианского Откровения, объединяющего Откровения Ветхого и Нового Заветов.

52. Коран: несотворенная Книга, ниспосланная с Неба*
Ислам, самая молодая из мировых религий, складывался под сильным воздействием религий соседних народов – иудаизма, христианства, зороастризма. Как и названные традиции, ислам относится к религиям Писания. При этом черты, присущие религиям Писания, и прежде всего неконвенциональная трактовка языкового знака (буквализм в интерпретации или переводе знака; консервативно-охранительное отношение к сакральному тексту; принципиальное неразличение некоторых знаков и того, что ими обозначается **), в исламе выражены с наибольшей полнотой и силой. Это своеобразие ислама проявляется в различных событиях в его истории, а также в ряде догматов и специальных установлений, касающихся практики использования Корана в богослужении, его перевода, интерпретации, изучения в школе и т.п.

* Арабск. кур'ан – буквально 'чтение; то, что читают, произносят'. Коран называют также словами мусхаф, китаб (по-арабски 'книга'); в самом Коране для обозначения Корана, кроме того, используется слово зикр, т.е. 'предостережение, напоминание' (Ислам, 1983, 73).

** О феномене неконвенционального (неусловного) отношения к знаку см. §13-14).

В §29 говорилось о том, что в священных книгах разных религий собственно с л о в о Б о г а, его п р я м о е обращение к пророку или народу, представлено в разной мере. Например, в "Танахе" (иудейском "Ветхом Завете") прямая речь Яхве (его обращения "от 1-го лица" к Ною, Аврааму, Иакову, а также Десять заповедей и законы, данные Богом Моисею на горе Синай) – это только относительно небольшие фрагменты в общем корпусе Ветхого Завета (Быт 9, 1-17; Быт 15, 1-21; Быт 32, 29; Исх 19-25, Лев 17-26).

Основной объем "Авесты" составляют гимны Заратуштры, славящие Мазду и второстепенных богов, а также проповеди, молитвы, заклинания и размышления Заратуштры. Прямая речь Бога Мазды звучит в "Авесте" в относительно редких его диалогах с пророком (пример такого диалога в §49).

Иная картина в Коране: в е с ь его текст ц е л и к о м – это п р я м а я речь Аллаха (от 1-го лица), обращенная к пророку Мухаммаду или (чаще) через пророка к людям. И.Ю. Крачковский так характеризовал соотношение голосов и ролей Бога и пророка в Коране: "Аллах говорит сам, человек совсем отступает или действует по приказу: скажи!" (Крачковский, 1986, 677-678). В этом коммуникативном своеобразии Корана заключено, по словам Крачковского, его "неслыханное новшество сравнительно с Торой и Евангелием" (где речи Бога – это только цитаты, вкрапления в речь пророка или хрониста). "Божество в первом лице" – это "главный эффект" стилистики Корана и секрет его внушающей силы (Крачковский, 1986, 683).

Понятно, что степень сакральности п р я м о г о с л о в а Бога выше, чем святость "косвенного" (т.е. "от 3-го лица", и в этом смысле "постороннего") повествования о Боге или святость пересказа слов Бога пророком, хотя бы и вдохновленным Богом ("богодухновенным"). Таково одно из коммуникативных обстоятельств, обусловивших то, что из всех религий Писания именно в исламе культ священного Писания получил максимальное развитие.

Если Откровение Яхве Моисею происходит в условиях, близких к геологическим катаклизмам, то Мухаммад, пророк Аллаха и основатель ислама, "нервная и мятежная натура, душа, всегда охваченная загадочным смятением" (Массэ, 1963, 37), в моменты Откровения сам испытывает экстатическое потрясение, по симптоматике схожее с мистическим трансом или эпилепсией. В написанной В.С.Соловьевым (1896) биографии Мухаммада его состояние в ту ночь месяца рамадан 610г., когда ангел Джибриль (у христиан это архангел Гавриил) от имени Аллаха начат ниспосылать ему Коран, воссоздано следующим образом*. Мухаммад в пещере, он утомлен долгими и бесплодными размышлениями во время своего ежегодного отшельничества. "Вдруг я почувствовал во сне, что кто-то приблизился ко мне и сказал: Читай! Я отвечал: нет! Тогда тот сдавил меня так, что я думал, что умираю, и повторил: читай! Я опять отказался и опять явившийся сдавил меня и я услышал слова: Читай во имя Господа твоего, который созидает человека из кровяного сгустка. Читай: Господь твой – Он милосердный – дает знать через писчую трость, дает знать то, чего он не знал (Сура, 96, 1-5). Когда я прочел, явление отступило от меня, и я проснулся. И я чувствовал, что эти слова написаны в сердце моем" (Соловьев, [1896] 1911, 223)**.

* Выдающийся религиозный философ Владимир Соловьев не был арабистом, однако современный востоковед академик М.Б. Пиотровский называет его книгу о пророке ислама "блестящей": Соловьев "сумел, как мне представляется, глубже многих проникнуть во внутренний мир Мухаммада" (Пиотровский, 1991, 170).

** Эта психологическая реконструкция Вл.