Однако все ли этим сказано в вопросе о дальнейшем бытии или небытии
человеческой личности?

Если нервно-психическая деятельность должна быть сведена на энергию, то
нужно признать, что закон сохранения энергии, провозглашенный Майером,
поддержанный затем Гельмгольцем и теперь являющийся общепризнанным, должен
получить свое полное применение и по отношению к нервно-психической, или
соотносительной деятельности.

Таким образом, энергетизм, на котором основывается и та научная
дисциплина, которую мы называем рефлексологией, дает нам возможность не
только рассматривать нервно-психическую деятельность человека в ее высших
проявлениях с точки зрения строго объективной, как все вообще явления
природы, не противополагая притом духа материи, как это делалось и делается
еще многими и доныне, но и применить к явлениям нервно-психической
деятельности закон сохранения энергии.(14)

Этот закон по отношению к данному предмету может быть выражен так: ни
одно человеческое действие, ни один шаг, ни одна мысль, выраженная словами
или даже простьм взглядом, жестом, вообще мимикой, не исчезают бесследно. И
это потому, что всякое вообще действие, слово или вообще тот или иной жест,
или мимическое движение неизбежно сопровождается для самого человека
определенными органическими впечатлениями, что в свою очередь должно
отразиться в его личности, претворившись в новые формы деятельности в
последующий период времени.

Но особые свойства нервно-психической деятельности обусловливают то,
что этим "самовлиянием" дело не ограничивается.

Дело в том, что если действие человека, его слово, мимическое движение
или жест производятся в присутствии других лиц, способных усваивать все, что
они видят и слышат, то ясно, что эти явления, будучи воспринятыми другими,
либо претворятся путем непосредственного подражания, внушаемости и усвоения
в те или другие формы их нервно-психической деятельности, либо, встретив со
стороны их противодействие, вызовут тем самым особую в них реакцию, словом,
так или иначе отразятся на их последующей деятельности в окружающем мире.

"Душа наша, как неуловимая жидкость, всюду проникающая,
беспрепятственно оказывает свое влияние и на внешний мир в ее животных
проявлениях; она, сообразно с этими проявлениями, изменяет ту материальную
среду, где они происходят. Присутствие добродетельного человека улучшает
окружающие воздух и почву; зло и беззаконие, напротив того, распространяют
вокруг физическую заразу".(15)

В конце концов всякий человек представляет собой существо, проявляющее
себя в зависимости от тех влияний, которые воздействуют на него со стороны
других лиц. Человек является существом, принявшим от рождения известную
часть биологического богатства своих предков, а затем получившим путем
усвоения при воспитании результаты опыта старших поколений и в том числе
моральные приобретения, сделанные ранее другими лицами, находящимися с ним в
общении. Вместе с тем он обогащается и собственным жизненным опытом,
вырабатывая определенные навыки.

Таким образом, всякий человек обладает известным запасом энергии,
заимствованной от предков в силу рождения, и запасом энергии,
приобретенной им самим путем воспитания и жизненного опыта, а потому
действующие на него внешние влияния оказываются действительными в той мере,
в какой мере они в состоянии побудить к активному проявлению или направить в
известную сторону приобретенную им ранее запасную энергию. В противном
случае действие этих влияний затормаживается.

Тем не менее и в этом случае оно не остается бесследным, а так или
иначе проявляет себя хотя бы более или менее скрытым образом или вызывая
известную реакцию противодействия. К тому же торможение есть лишь акт
временной задержки, а не полное уничтожение явления.

Да может ли и быть иначе. Если нервно-психическая деятельность человека
должна быть сведена на энергию, то ясно, что эта энергия, проявляясь в речи,
мимике, жестах, действиях и поступках одних, людей, путем воздействия этих
внешних проявлений, т. е. речи, мимики, жестов, действий и поступков на
воспринимающие органы других лиц, должна отражаться в свою очередь на речи,
жестах, мимике, действиях и поступках этих последних, а это и гарантирует
социальную преемственность фактов и событий в исторической жизни народов.

Можно сказать, что ни один вздох и ни одна улыбка не пропадают в мире
бесследно. Кто слышал последний вздох умирающего узника в тюрьме, а между
тем этот вздох с проклятием на устах воскресает затем на улицах и митингах,
в кликах восставшего народа, проклинающего тиранов, гноивших в тюрьмах своих
политических врагов.