"Отрицая различные учреждения, моральный аморфизм, - говорит он, -
забывает об одном довольно важном учреждении - о смерти, и только это
забвение дает доктрине возможность существования" .

"Ясно, что это учение, умалчивая о смерти, носит ее в себе самом. Оно
выдает себя за восстановление подлинного христианства, но слишком очевидно и
психологически, и исторически, что проповедь Евангелия не забывала о смерти;
прежде всего эта проповедь, опиралась на воскресение Одного, как на
совершившееся событие, и на будущее воскресение всех, как на обеспеченное
обещание. Общее воскресение есть создание совершенной формы для всего
существующего, крайнее выражение и осуществление благого смысла вселенной и
потому конец и цель истории".

Таким образом, наш маститый философ принимал христианскую доктрину так,
как она передается нам в священной книге, в прямом смысле слова, и
рассматривал перспективу общего воскресения как обеспеченное обещание, как
непреложный факт будущего, забывая при этом, что в известных случаях слова
вообще должны быть понимаемы не по внешней их форме, а по их сокровенному
смыслу.

Не будем умалять значения христианского учения для цивилизованного
мира. Возвышение "духа" над телом, любовь к ближнему, непротивление злу
насилием и самопожертвование ради торжества истины и ради общего блага - вот
те нравственные принципы, которые выдвинуло христианство.

Эти принципы, опрокинувшие некогда древний языческий мир, поборовшие
его великим страданием самого Учителя и последующими страданиями его
учеников, привели к обновлению мира, создав новую эру для современного
человечества. Но даже приняв во внимание заявление В. Соловьева относительно
обеспеченного обещания в христианском учении, следовательно, факта в
будущем, люди науки скажут: в общее воскресение надо верить, ибо общее
воскресение есть высшее чудо, научная же мысль давно отрешилась от всего
чудесного и не может опираться на веру.

Вот почему даже столь сильные умы, как наш Мечников, стоят на точке
зрения полного отрицания загробной жизни.

Но прежде чем разрешать этот вопрос, мы сойдем с плоскости религии и
примыкающей к ней в этом вопросе философии и обратимся к научному анализу
вопроса о бессмертии человеческой личности, т. е. к тому знанию, которое
признается точным, и посмотрим, как будет решаться вопрос о бессмертии
человеческой личности с научной точки зрения.

Не очень давно научное воззрение держалось на трех китах - на признании
физической энергии, материи и духа, несводимых будто бы путем научного
анализа к более общим формам мировых явлений и в то же время не имеющих
между собой ничего общего. Еще покойный Менделеев не считал возможным
отрешиться от этих, так недавно считавшихся общепризнанными, взглядов.

Но за истекшее столетие в лице Майера и Гельмгольца наука обогатилась
одним незыблемым законом - законом постоянства энергии. Этот закон гласит,
что энергия может подвергаться превращению из одного ряда в другой, но она
не тратится и не убывает.

Ранее того был установлен, как известно, принцип постоянства материи.
Предполагалось, что материя при всех возможных превращениях остается в
смысле своего веса одной и той же, иначе говоря, количество материи,
несмотря на всевозможные превращения, остается постоянным.

Однако позднейшие научные открытия, особенно же открытие радиоактивных
веществ, а также открытие рентгеновских лучей и другие приобретения науки
пошатнули это положение, ибо стал очевидным переход, хотя и медленный и
постепенный, материи в энергию. С другой стороны, наукой установлено, что и
материальные атомы, разлагающиеся на электроны, представляют собой не что
иное, как центры энергии, а следовательно, в физическом мире мы можем
говорить лишь об энергии как сущности, которая вмещает в своем понятии и
физическую энергию, и видимую и осязаемую нами материю.

Иначе говоря, можно признать, что энергия при известных условиях
скрытого потенциального состояния дает начало веществу - материи или массе,
последняя же в конце концов при тех или других условиях может быть разложена
на ряд физических энергий. В этом отношении еще Декарт подходил к решению
задачи, говоря, что материя есть "движение" или "сила".

Г. Лебон, задаваясь вопросом: "Материя не есть ли энергия?" - замечает:
"Всякому, следившему за моими работами, известно, что мне удалось доказать,
что свойства солей радия суть не более как свойства каждого тела природы,
только в радии они более ярко выражены. Всякое тело обладает истечением
частиц в более слабой степени, чем радий.