Скачать 180.75 Кбайт
Заир.
Секта? Ну, разве что сообщество курящих. Я жадно всматриваюсь в лица присутствующих, и каждая женщина в зале кажется мне Эстер, но стоит лишь приблизиться, как я убеждаюсь — нет, не она. Более того — вообще ничего общего с моей женой. (Почему я все никак не привыкну говорить — с «моей бывшей женой»?)
Спрашиваю элегантную даму, что тут происходит. Она смотрит на меня как на непосвященного, как на человека, которого следует приобщить к тайнам бытия.
— Любовные истории, — отвечает она. — Истории и энергия.
Истории и энергия. Лучше не допытываться, хотя женщина производит впечатление вполне здравомыслящего человека. Надо спросить кого-нибудь еще, а лучше вообще держать язык за зубами — сам постепенно пойму что к чему. Мой сосед с улыбкой обращается ко мне:
— Читал ваши книги. Мне понятно, почему вы здесь. На мгновение меня охватывает испуг: неужели он знает об отношениях моей жены — моей бывшей жены — с Михаилом? Об отношениях Эстер с одним из тех, кто стоит на сцене?
— Такой писатель, как вы, не может не знать Тенгри. Они имеют прямое отношение к тому, кто называется «воин света».
— Разумеется, — облегченно вздыхаю я. А про себя думаю: «Впервые слышу».
Спустя двадцать минут, когда в зале стало нечем дышать от табачного дыма, послышался металлический звон. Голоса стихли, как по волшебству, и раскованная вольная обстановка сменилась почти религиозной сосредоточенностью — на сцене и в зале воцарилась тишина, хотя в смежной комнате, где помещался ресторан, было по-прежнему шумно.
Михаил — он, казалось, впал в транс и не сводил глаз с какой-то невидимой точки — начал:
— В монгольском мифе о сотворении мира говорится:
Появился степной волк пепельно-синей масти,
Его удел был небом предначертан,
Супругой его стала косуля.
Голос его был по-женски высок, но звучен и тверд.
— Так начинается еще одна любовная история. Степной волк со своей отвагой и силой — и косуля, изящная, нежная, наделенная даром предчувствия. Хищник и добыча встречаются. По всем законам природы один должен уничтожить другую, однако в любви нет добра и зла, нет созидания и разрушения. Есть лишь движение. И любовь изменяет законы природы.
Он сделал знак, и четверо на сцене закружились вокруг своей оси.
— Там, откуда я родом, степной волк — женственное животное. Он способен охотиться, потому что развил свой инстинкт, однако в то же время — чувствителен и робок. Он не использует грубую силу, но действует хитроумно, просчитывая на много ходов вперед. Он отважен и осторожен. Он стремителен. Только что лежал он в полной расслабленности — и через долю секунды уже кидается на свою жертву.
«А косуля?» — подумал я по давней привычке придумывать истории. Михаил, однако, тоже обладал известным навыком и потому ответил на мой так и не прозвучавший вопрос:
— А косуля обладает чертами самца — она тоже стремительна и она чувствует землю. Эти двое странствуют в своих символических мирах, это — две встретившиеся невозможности, и поскольку они одолели барьер своей природы, то могут покорить и возможный мир. И, если верить монгольскому мифу, из столкновения двух разных пород рождается любовь. В противоречиях она крепнет и набирает силу. В сшибке и превращении она сохраняется.
У нас — своя жизнь. Мир дорого заплатил за то, чтобы стать таким, как сейчас, и пусть он не идеален, но в нем можно жить. И все же кое-чего не хватает — всегда ведь чего-нибудь да не хватает? — и вот потому-то мы собрались здесь сегодня вечером: для того, чтобы каждый из нас помог другому хоть немного осознать смысл его существования. Мы будем рассказывать истории, лишенные на первый взгляд смысла, и собирать факты, не вписывающиеся в общую манеру восприятия действительности, для того чтобы если не нам, так нашим детям или внукам открылся иной путь.
Данте, создавая свою «Божественную комедию», писал:
«Я видел — в этой глуби сокровенной
Любовь как в книгу некую сплела
То, что разлистано по всей вселенной:
Суть и случайность, связь и их дела,
Все — слитое столь дивно для сознанья,
Что речь моя как сумерки светла».
Мир станет истинным, когда человек научится любить, а до тех пор мы будем жить, пребывая в убеждении, будто знаем, что такое любовь, однако страшась увидеть ее такой, какова она есть на самом деле.
Любовь — это дикая сила. Когда мы пытаемся обуздать ее, она нас уничтожает. Когда мы пытаемся поработить ее, она обращает нас в своих невольников. Когда мы пытаемся постичь ее, она приводит нас в смятение мыслей и чувств.
И сила эта пребывает на свете ради того, чтобы дарить нам радость, чтобы Бог и ближний стали ближе, и все же в наши дни мы любим так, что за минуту душевного мира расплачиваемся часом тоски.
Михаил помолчал. Снова звякнула металлическая бахрома.
— И, как всегда по четвергам, мы не будем рассказывать истории о любви. Давайте сегодня расскажем о нелюбви. Давайте взглянем на поверхность — и увидим тогда, что таится в глубине, в том слое, где находятся наши ценности, наши обычаи.
Спрашиваю элегантную даму, что тут происходит. Она смотрит на меня как на непосвященного, как на человека, которого следует приобщить к тайнам бытия.
— Любовные истории, — отвечает она. — Истории и энергия.
Истории и энергия. Лучше не допытываться, хотя женщина производит впечатление вполне здравомыслящего человека. Надо спросить кого-нибудь еще, а лучше вообще держать язык за зубами — сам постепенно пойму что к чему. Мой сосед с улыбкой обращается ко мне:
— Читал ваши книги. Мне понятно, почему вы здесь. На мгновение меня охватывает испуг: неужели он знает об отношениях моей жены — моей бывшей жены — с Михаилом? Об отношениях Эстер с одним из тех, кто стоит на сцене?
— Такой писатель, как вы, не может не знать Тенгри. Они имеют прямое отношение к тому, кто называется «воин света».
— Разумеется, — облегченно вздыхаю я. А про себя думаю: «Впервые слышу».
Спустя двадцать минут, когда в зале стало нечем дышать от табачного дыма, послышался металлический звон. Голоса стихли, как по волшебству, и раскованная вольная обстановка сменилась почти религиозной сосредоточенностью — на сцене и в зале воцарилась тишина, хотя в смежной комнате, где помещался ресторан, было по-прежнему шумно.
Михаил — он, казалось, впал в транс и не сводил глаз с какой-то невидимой точки — начал:
— В монгольском мифе о сотворении мира говорится:
Появился степной волк пепельно-синей масти,
Его удел был небом предначертан,
Супругой его стала косуля.
Голос его был по-женски высок, но звучен и тверд.
— Так начинается еще одна любовная история. Степной волк со своей отвагой и силой — и косуля, изящная, нежная, наделенная даром предчувствия. Хищник и добыча встречаются. По всем законам природы один должен уничтожить другую, однако в любви нет добра и зла, нет созидания и разрушения. Есть лишь движение. И любовь изменяет законы природы.
Он сделал знак, и четверо на сцене закружились вокруг своей оси.
— Там, откуда я родом, степной волк — женственное животное. Он способен охотиться, потому что развил свой инстинкт, однако в то же время — чувствителен и робок. Он не использует грубую силу, но действует хитроумно, просчитывая на много ходов вперед. Он отважен и осторожен. Он стремителен. Только что лежал он в полной расслабленности — и через долю секунды уже кидается на свою жертву.
«А косуля?» — подумал я по давней привычке придумывать истории. Михаил, однако, тоже обладал известным навыком и потому ответил на мой так и не прозвучавший вопрос:
— А косуля обладает чертами самца — она тоже стремительна и она чувствует землю. Эти двое странствуют в своих символических мирах, это — две встретившиеся невозможности, и поскольку они одолели барьер своей природы, то могут покорить и возможный мир. И, если верить монгольскому мифу, из столкновения двух разных пород рождается любовь. В противоречиях она крепнет и набирает силу. В сшибке и превращении она сохраняется.
У нас — своя жизнь. Мир дорого заплатил за то, чтобы стать таким, как сейчас, и пусть он не идеален, но в нем можно жить. И все же кое-чего не хватает — всегда ведь чего-нибудь да не хватает? — и вот потому-то мы собрались здесь сегодня вечером: для того, чтобы каждый из нас помог другому хоть немного осознать смысл его существования. Мы будем рассказывать истории, лишенные на первый взгляд смысла, и собирать факты, не вписывающиеся в общую манеру восприятия действительности, для того чтобы если не нам, так нашим детям или внукам открылся иной путь.
Данте, создавая свою «Божественную комедию», писал:
«Я видел — в этой глуби сокровенной
Любовь как в книгу некую сплела
То, что разлистано по всей вселенной:
Суть и случайность, связь и их дела,
Все — слитое столь дивно для сознанья,
Что речь моя как сумерки светла».
Мир станет истинным, когда человек научится любить, а до тех пор мы будем жить, пребывая в убеждении, будто знаем, что такое любовь, однако страшась увидеть ее такой, какова она есть на самом деле.
Любовь — это дикая сила. Когда мы пытаемся обуздать ее, она нас уничтожает. Когда мы пытаемся поработить ее, она обращает нас в своих невольников. Когда мы пытаемся постичь ее, она приводит нас в смятение мыслей и чувств.
И сила эта пребывает на свете ради того, чтобы дарить нам радость, чтобы Бог и ближний стали ближе, и все же в наши дни мы любим так, что за минуту душевного мира расплачиваемся часом тоски.
Михаил помолчал. Снова звякнула металлическая бахрома.
— И, как всегда по четвергам, мы не будем рассказывать истории о любви. Давайте сегодня расскажем о нелюбви. Давайте взглянем на поверхность — и увидим тогда, что таится в глубине, в том слое, где находятся наши ценности, наши обычаи.
|
|