Тем не менее, у Джеймса и Дьюи отсутствует интерес по отношению к тому вú дению исследовательского процесса, который был у Пирса. Их не волновало, какие знания получим мы в конце концов. Идея абсолютной системы человеческого знания казалась им химерой. Вот почему переработка прагматизма Джеймсом встретила сопротивление у Пирса. Такое же разногласие имеет место и сейчас. Хилари Патнэм – сегодняшний приверженец Пирса. Ричард Рорти в своей книге “Философия и зеркало природы” играет некоторые из ролей Джеймса и Дьюи. Он недвусмысленно заявляет, что современная история американской философии неправильно расставляет акценты. То, за что ценили Пирса, не имело большого значения для философии (то, что я написал разделом выше о воззрении Пирса, очевидно, расходится с этим). Настоящими учителями, с точки зрения Рорти, являются Дьюи и Джеймс. Дьюи, Хайдеггер и Витгенштейн – три классика двадцатого века, полагает он. Но Рорти пишет не только с тем, чтобы выразить восхищение. В отличие от Пирса и Патнэма, его не интересует ни “конец концов”, ни совершенствующиеся каноны рациональности. В длительной перспективе ничто не может претендовать на абсолютную разумность, считает он. Джеймс, утверждает он, был прав: рациональное – это то, что полагается таковым в наши дни, и этого определения достаточно. Разум может быть возвышенным благодаря тому, что он пробуждает в нас и в отношениях между нами. Не существует ничего, что бы делало одно рассуждение действительно более разумным, чем другое. Рациональность является внешней: это то, о чем мы принимаем соглашение. Если модные теории литературы менее живучи, чем модные химические теории, – это вопрос социологии. Это не означает, что химия обладает лучшим методом и что она ближе к истине.

Таким образом, прагматизм разветвляется: с одной стороны Пирс и Патнэм, с другой – Джеймс, Дьюи и Рорти. И те, и другие – антиреалисты, но по-разному. Пирс и Патнэм, как оптимисты, надеются, что есть нечто, к чему в конце концов приведут информация и размышления. Именно это для них реально и истинно. Для Пирса и Патнэма интересно определить реальное и знать, что именно будет развиваться как реальное в нашей схеме. Это не так интересно для другого вида прагматизма. Как жить и как рассуждать – вот что интересно для него. Для его представителей не существует не только внешней истины, не существует и внешних или даже развивающихся канонов рациональности. Версия прагматизма Рорти – это уже другая философия, базирующаяся на языке и рассматривающая жизнь как предмет разговора (conversation). Дьюи справедливо презирал зрительскую (созерцательную) теорию познания. Что мог бы он думать о науке как разговоре? По-моему, правильный путь у Дьюи – попытка разрушить концепцию знания и действительности (реальности) как предмета главным образом теоретического мышления и представления. Он должен был бы повернуть философскую мысль к экспериментальной науке, но вместо этого его новые последователи превозносят разговор.

Дьюи отличал свою философию от философии более ранних прагматистов, называя ее инструментализмом. Это частично указывало на направление его размышлений, в соответствии с которым все, что мы производим (включая все средства, в том числе язык как средство) являются инструментами вмешательства, когда мы обращаем наши опыты в мысли и поступки, которые служат нашим целям. Но вскоре “инструментализм” стал обозначать некую философию науки. Инструменталист, как сказало бы большинство современных философов, представляет собой особую разновидность антиреалиста в отношении науки – это тот, кто считает теории только средствами или вычислительными инструментами для организации описаний явлений и для построения выводов от прошлого к будущему. Согласно инструментализму, теории и законы не являются истинными или ложными сами по себе. Они лишь инструменты, которые не должны пониматься как буквальные утверждения. С позиции инструментализма термины, обозначающие ненаблюдаемые объекты, вообще не имеют референтов. Таким образом, инструментализм должен противопоставляться точке зрения ван Фраассена, согласно которой теоретические выражения должны пониматься буквально, но в них не обязательно верить, надо просто их “принимать” и использовать.

Чем отличаются позитивизм и прагматизм?

Разница возникает в связи с тем, что оба течения имеют разные корни. Прагматизм – гегельянское учение, которое вкладывает всю свою веру в процесс познания. Позитивизм возникает из концепции “наблюдение есть основа знания” (Seeing is believing). Прагматист не спорит со здравым смыслом: конечно, электроны и стулья одинаково реальны, если нам никогда больше не придется сомневаться в их значении для нас. Позитивист заявляет, что в электроны нельзя верить, потому что их никогда нельзя будет увидеть. И так далее, по всему позитивистскому списку.