Ньютон был настолько осторожен в вопросе о метафизике гравитации, что ученые могут спорить до скончания времен о том, каковы были его мысли на самом деле. Непосредственно до Ньютона прогрессивные ученые думали о том, что мир нужно понимать в терминах механических толчков и тянущих усилий. Но гравитация не представлялась “механической”, поскольку была действием на расстоянии. По этой самой причине Лейбниц, единственный, кто мог сравняться с Ньютоном, совершенно отвергал ньютоновскую гравитацию: с его точки зрения, она была реакционным возвратом к необъяснимым оккультным силам. В случае с Лейбницем восторжествовал позитивистский дух. Мы научились тому, что законы притяжения являются лишь регулярностями, которые описывают происходящее в мире. И тогда мы решили, что все причинные силы – всего лишь регулярности! Для эмпирицистов постньютоновский подход заключался в следующем: мы должны искать в природе не причины, но только закономерности. Мы не должны думать о законах природы, будто они открывают нам, что должно происходить в природе, поскольку на самом деле они лишь описывают то, что происходит в природе. Естествоиспытатель пытается найти универсальные предложения – теории и законы, которые покрывали бы все явления как свои частные случаи. Сказать, что мы нашли объяснение события, – значит сказать только, что событие может быть дедуцировано из общей закономерности.

У этой идеи существует множество классических формулировок. Вот одна из них, взятая из книги Томаса Рида “Эссе об активных силах человеческого ума” (1788). Рид был основателем того, что часто называют шотландской школой философии здравого смысла, на заимствованиях из которой держалась американская философия вплоть до начала эпохи прагматизма в конце XIX века.

“Естествоиспытатели, рассуждающие осторожно, обладают точным значением терминов, которые они используют в науке. Когда они говорят о том, что указывают на причину явления природы, они имеют в виду закон природы, непосредственным следствием которого выступает данное явление. Как определенно говорит Ньютон, весь предмет натуральной философии сводится к двум основным вещам: во-первых, путем индукции из эксперимента и наблюдения обнаружить законы природы, затем применить эти законы к объяснению явлений природы. Это все, чего пытался достичь сей великий философ, и все, что он считал достижимым.” (I vii.6)

О сходных вещах говорит Конт в своем “Курсе положительной философии”:

“Первая черта положительной философии – это то, что она считает все явления подчиненными неизменным естественным законам. Наше дело (видя, насколько тщетными являются все попытки исследовать то, что называется причинами, независимо от того, начальные они или конечные) – заниматься точным открытием этих законов, с тем чтобы свести их к наименьшему количеству. Размышляя над причинами, мы не сможем решить ни одной проблемы в выяснении истоков и целей. Наше подлинное дело заключается в точном анализе обстоятельств явления и связывании их естественными отношениями последовательности и сходства. Наилучшая иллюстрация этого заключена в учении о силе всемирного тяготения. Мы говорим, что весь феномен вселенной объясняется им, поскольку он объединяет огромное множество астрономических фактов; обнаруживает постоянное стремление атомов по направлению друг к другу, прямо пропорционально их массам и обратно пропорционально квадратам расстояний между ними. В то же время сам этот общий факт есть просто обобщение того факта, который нам очень знаком, вследствие чего мы говорим, что знаем его, – а именно наличия веса тел у поверхности Земли. Что касается вопросов о том, что такое вес и притяжение, то мы считаем их нерешаемыми: они не являются частью позитивной философии. Мы по праву оставляем их воображению богословов или утонченному уму метафизиков.” (Paris, 1830, pp. 14-16.)

Логический позитивизм также принял юмовскую трактовку причинности как только постоянно реализуемой связи. Законы природы, по максиме Морица Шлика, описывают происходящее, а не предписывают то, что должно происходить. Они являются лишь описаниями закономерностей. Мнение логических позитивистов об объяснении было суммировано в “дедуктивно-номологической модели” объяснения К. Г. Гемпеля. Объяснить событие, чье появление описывается предложением S, – значит представить некоторые законы природы (то есть закономерности) L и некоторые частные факты F и показать, что предложение S выводимо из предложений, утверждающих L и F. Ван Фраассен, у которого было гораздо более сложное мнение относительно объяснения, разделяет традиционно позитивистскую враждебность к причинам. “Полет фантазии” – таков его окончательный приговор причинам, который он выносит в своей книге (где причины представлены в еще более дурном свете, чем объяснения).

Анти-теоретическая сущность позитивизма

Оппозиция к ненаблюдаемым объектам идет в позитивизме рука об руку с оппозицией к причинам.