| Авторы: |
Мамардашвили М К Пятигорский А М |
Три беседы о метатеории сознания
М.К.Мамардашвили, А.М.Пятигорский
ТРИ БЕСЕДЫ О МЕТАТЕОРИИ СОЗНАНИЯ
(краткое введение в учение виджнянавады)
Труды по знаковым системам. Тарту, 1971, т. V, с.345-376
Предисловие
Около полутора тысяч лет назад в Северо-Западной Индии возникло исключительно интересное и оригинальное умозрительное учение о сознании, получившее название "виджнянавада" (букв. "теория сознания"). Его создание приписывается бодхисаттве Майтрейе и Асанге.* Понимание этого учения, которое содержит ряд идей и положений, представляющих огромный (и не только исторический) интерес для современных семиотиков, информационистов, лингвистов и психологов, является исключительно трудным. Оно требует, с одной стороны, той всесторонней лингвистической и текстологической (включая глубокое знание реалий) подготовки, которая пока остается недостижимым идеалом для большинства индологов. С другой же стороны, изучение виджнянавады требует усвоения некоторых общих понятий (и соответствующих терминов) в плане, может быть, несколько непривычном для современного ученого.
* Асанга считался также основателем школы йогачара (yogдcдra).
В этой небольшой работе, построенной в целях большей понятности (не только для читателя, но и для авторов) в форме диалога, авторы предприняли попытку облегчить будущее изучение виджнянавады, имея в виду исключительно вторую сторону проблемы, а именно: предложить тем, кто захочет попытаться понять виджнянаваду, несколько иное понимание употребляемых ими самими терминов, чтобы впоследствии им были более понятны термины (иногда совершенно иные!), употребляемые в текстах виджнянавады.
>
--------------------------------------------------------------------------------
1
А.П. Когда я думаю о сознании, вернее, когда я пытаюсь описывать сознание, я прежде всего стремлюсь выяснить природу какой-то ментальной необходимости, которая побуждает меня и нас заниматься сознанием. Поэтому меня здесь, в этой беседе, совершенно не интересует историческая необходимость – я просто считаю, что ее в данном случае нет, и мы не будем ею заниматься. Я хочу знать, каков характер этой ментальной необходимости, которая вызывает стремление к попытке понимания сознания для себя и попытке экспликации этого понимания в виде определенного текста. Мне кажется, что "проблема сознания" имеет совершенно самостоятельный прагматический аспект, и при рассмотрении ее именно в этом аспекте она может быть условно систематически (т.е. исключительно "в целях системы") обособлена, отчленена от ряда других проблем психологии, эпистемологии и лингвистики. Вместе с тем эта проблема может быть прагматически отчленена и от других, чисто практических, проблем жизни человека. И потому мне хотелось бы, чтобы наша первая беседа явилась как бы введением к работе, а не введением к сути дела. Но почему мы обращаемся к сознанию?
М.М. Мне кажется, что к сознанию человеку имеет смысл обращаться потому, что, в отличие от всех других проблем познавательных и жизненных, оно есть совершенно особый источник познания.
А.П. То есть "понимание" сознания есть совершенно особый источник познания?
М.М. Понимание здесь – это не концепция сознания, а работа с сознанием. Значит, во-первых, возникает необходимость выделения чего-то, что к самому сознанию не имело, казалось бы, отношения и не рассматривалось как выделение чего-то имеющего отношение к сознанию и работе с ним; во-вторых, это сама работа с сознанием (не "работа сознания", а "работа с сознанием"), которая и есть совершенно особый источник познания и знания.
А.П. Таким образом, здесь мы имеем дело с некоторым мета-сознанием, т.е. с какой-то познавательной сферой, в которую мы включаем нечто, что само по себе в сознание не входит. И в данном случае наличие такой познавательной сферы еще ничего не говорит о том, относится ли то, что в нее включено, к сознанию или не относится. Важно то, что есть абстрактный интерес к этой проблеме и сначала надо попытаться понять, какое понимание этой проблемы, проблемы сознания, мы включаем в познание. Потому-то я и решил начать беседу с выяснения природы "ментальной необходимости", которая толкает к такому "пониманию" или к такой "работе".
М.М. Я думаю, что здесь особую роль играет некоторая внутренняя отрицательная способность, выражающаяся в своего рода "борьбе с сознанием". Борьба с сознанием означает, что стремлением человека сознание перестает быть чем-то спонтанным, относящимся к природе, автоматически функционирующим. Сознание становится познанием и на это время (слово "время" здесь не имеет физического смысла) перестает быть сознанием и как бы становится метасознанием – и тогда термины и утверждения этого последнего мы называли бы метатеорией. Иначе говоря, то, что нас с необходимостью толкает к построению теории метасознания, есть необходимость борьбы с сознанием. И задача состоит в том, чтобы, во-первых, определить условия, в которых возникает проблема борьбы с сознанием (и тем самым заложить основу личного их изменения и преодоления человеком, который уже прагматически заинтересовался сознанием), и, во-вторых, раскрыть эту борьбу с сознанием как являющуюся саму по себе источником познания.
ТРИ БЕСЕДЫ О МЕТАТЕОРИИ СОЗНАНИЯ
(краткое введение в учение виджнянавады)
Труды по знаковым системам. Тарту, 1971, т. V, с.345-376
Предисловие
Около полутора тысяч лет назад в Северо-Западной Индии возникло исключительно интересное и оригинальное умозрительное учение о сознании, получившее название "виджнянавада" (букв. "теория сознания"). Его создание приписывается бодхисаттве Майтрейе и Асанге.* Понимание этого учения, которое содержит ряд идей и положений, представляющих огромный (и не только исторический) интерес для современных семиотиков, информационистов, лингвистов и психологов, является исключительно трудным. Оно требует, с одной стороны, той всесторонней лингвистической и текстологической (включая глубокое знание реалий) подготовки, которая пока остается недостижимым идеалом для большинства индологов. С другой же стороны, изучение виджнянавады требует усвоения некоторых общих понятий (и соответствующих терминов) в плане, может быть, несколько непривычном для современного ученого.
* Асанга считался также основателем школы йогачара (yogдcдra).
В этой небольшой работе, построенной в целях большей понятности (не только для читателя, но и для авторов) в форме диалога, авторы предприняли попытку облегчить будущее изучение виджнянавады, имея в виду исключительно вторую сторону проблемы, а именно: предложить тем, кто захочет попытаться понять виджнянаваду, несколько иное понимание употребляемых ими самими терминов, чтобы впоследствии им были более понятны термины (иногда совершенно иные!), употребляемые в текстах виджнянавады.
>
--------------------------------------------------------------------------------
1
А.П. Когда я думаю о сознании, вернее, когда я пытаюсь описывать сознание, я прежде всего стремлюсь выяснить природу какой-то ментальной необходимости, которая побуждает меня и нас заниматься сознанием. Поэтому меня здесь, в этой беседе, совершенно не интересует историческая необходимость – я просто считаю, что ее в данном случае нет, и мы не будем ею заниматься. Я хочу знать, каков характер этой ментальной необходимости, которая вызывает стремление к попытке понимания сознания для себя и попытке экспликации этого понимания в виде определенного текста. Мне кажется, что "проблема сознания" имеет совершенно самостоятельный прагматический аспект, и при рассмотрении ее именно в этом аспекте она может быть условно систематически (т.е. исключительно "в целях системы") обособлена, отчленена от ряда других проблем психологии, эпистемологии и лингвистики. Вместе с тем эта проблема может быть прагматически отчленена и от других, чисто практических, проблем жизни человека. И потому мне хотелось бы, чтобы наша первая беседа явилась как бы введением к работе, а не введением к сути дела. Но почему мы обращаемся к сознанию?
М.М. Мне кажется, что к сознанию человеку имеет смысл обращаться потому, что, в отличие от всех других проблем познавательных и жизненных, оно есть совершенно особый источник познания.
А.П. То есть "понимание" сознания есть совершенно особый источник познания?
М.М. Понимание здесь – это не концепция сознания, а работа с сознанием. Значит, во-первых, возникает необходимость выделения чего-то, что к самому сознанию не имело, казалось бы, отношения и не рассматривалось как выделение чего-то имеющего отношение к сознанию и работе с ним; во-вторых, это сама работа с сознанием (не "работа сознания", а "работа с сознанием"), которая и есть совершенно особый источник познания и знания.
А.П. Таким образом, здесь мы имеем дело с некоторым мета-сознанием, т.е. с какой-то познавательной сферой, в которую мы включаем нечто, что само по себе в сознание не входит. И в данном случае наличие такой познавательной сферы еще ничего не говорит о том, относится ли то, что в нее включено, к сознанию или не относится. Важно то, что есть абстрактный интерес к этой проблеме и сначала надо попытаться понять, какое понимание этой проблемы, проблемы сознания, мы включаем в познание. Потому-то я и решил начать беседу с выяснения природы "ментальной необходимости", которая толкает к такому "пониманию" или к такой "работе".
М.М. Я думаю, что здесь особую роль играет некоторая внутренняя отрицательная способность, выражающаяся в своего рода "борьбе с сознанием". Борьба с сознанием означает, что стремлением человека сознание перестает быть чем-то спонтанным, относящимся к природе, автоматически функционирующим. Сознание становится познанием и на это время (слово "время" здесь не имеет физического смысла) перестает быть сознанием и как бы становится метасознанием – и тогда термины и утверждения этого последнего мы называли бы метатеорией. Иначе говоря, то, что нас с необходимостью толкает к построению теории метасознания, есть необходимость борьбы с сознанием. И задача состоит в том, чтобы, во-первых, определить условия, в которых возникает проблема борьбы с сознанием (и тем самым заложить основу личного их изменения и преодоления человеком, который уже прагматически заинтересовался сознанием), и, во-вторых, раскрыть эту борьбу с сознанием как являющуюся саму по себе источником познания.
|
|