Скачать 37.88 Кбайт
Три беседы о метатеории сознания
Мы сообщаем, описываем тот круг ситуаций, который окружает ситуацию нашего понимания сознания, и, собственно, понятие "сфера сознания" по существу выступает как понятие предельно прагматизированное, как способ обобщенного описания этих ситуаций, а не как способ обобщенного описания сознания. Этим мы еще раз подчеркиваем, что речь идет о метатермине.
Понятие "сфера сознания" является не только достоянием нашей метатеории сознания; соприкосновение со "сферой сознания" есть акт, совершаемый, может быть, ежедневно и ежечасно человеком. Можно показать, что любой акт, который на поверхности описывается как акт творчества, есть ситуация, в которой некто делает, входя в "сферу сознания" или выходя из нее. То есть мы обозначаем как "сферу сознания" нечто, к чему практически приводят некоторые ситуации.
А.П. Вместе с тем это есть аксиоматизируемая нами ситуация, в которой, в принципе, они могут и не участвовать.
М.М. Когда человек попадает в "сферу сознания", я говорю: "есть человек, попавший в сферу сознания". Я не хочу этим сказать, что все люди находятся в "сфере сознания", но раз он есть в ней – он есть в ней. Это тавтология. Вот что я имею в виду: или есть, или нет. Когда Вольтер говорил, что добродетель не может быть половинной (или она есть, или ее нет), то он не имел в виду, что все люди добродетельны, наоборот, он имел в виду, что они могут быть таковыми (или не быть).
А.П. Таким образом, у нас "сфера сознания" будет фигурировать как какое-то псевдотопологическое понятие. О психике мы можем говорить, что она есть в "сфере сознания", или мы можем говорить о "сфере сознания", что она здесь есть или что ее здесь нет, и, вводя метатермин "сфера сознания" как некоторую предельную, не содержательную, а чисто практически ситуационную абстракцию, мы можем договориться, что она обладает такими свойствами, что мы можем сказать, что она имеет место, и мы можем сказать, что она где-то не имеет места. И вот тут возникает еще одно предложение: в целях дальнейшего более четкого развития наших бесед о метатеории сознания я предложил бы хотя бы предварительно договориться, что для нас существенно, что "сфера сознания" в принципе имеет место, т.е. что она имеет место вообще. В каком-то более конкретном смысле мы можем говорить, что она есть здесь или что здесь ее нет. Но вообще она есть. Это, опять-таки, делается как чисто прагматическое допущение.
Мне кажется, что "сфера сознания" не классифицируема в силу специфики самого нашего подхода, о котором мы говорили выше. Она неклассифицируема потому, что мы предполагаем, что "сфера сознания" – это есть то, что нам поможет в дальнейшем перейти к каким-то уточнениям, каким-то спецификациям и конкретизациям сознания, которые нам дадут эти уточнения, также неклассифицируемые. В нашем подходе лежит принцип сплошной и последовательной неклассифицируемости. То есть когда я думаю, что совершается переход от понятия "сферы сознания" к понятию "состояние сознания" или от понятия "сферы сознания" к понятию "структура сознания", то это не значит, что этот переход может рассматриваться как логически классификационный. Этот переход совершается как переход в нашем понимании сознания, о котором говорилось выше. Это не переход от общего понятия к частному, а просто следующая ступень в нашем рассуждении, в конкретизации нашего понимания. Новые понятия выступают как новые конкретизации самого нашего понимания, а не его объекта.
М.М. До рассмотрения нами дальнейших конкретизации нашего понимания сознания, мне кажется целесообразным остановиться на таких представлениях, как "мировое событие" и "мировой объект". Я считаю, что некоторые факты, объекты, события сознания, фиксируемые или в сознании существующие в отличие от событий психической жизни человека, являются событиями, объектами, стоящими как бы на линиях, которые пронизывают любые эпохи, любые человеческие структуры, какие бы они ни были – национальные, социальные, личностные, в которых что-то существует вне времени, в которых что-то существует как тождество. Я поясню на примере: потоп как разлив реки или морское наводнение есть "событие". Но потоп как символ, который выдан сознанием, есть "мировое событие". Объект и событие такого рода, т.е. существующие вне времени, которые, как казалось бы, имеют какой-то реальный аналог, в действительности вовсе к нему не относятся, а есть нечто другое, есть мировое событие, есть мировой объект, в принципе иначе анализируемый. И сам факт наблюдения, восприятия людьми реального события должен анализироваться, таким образом, совершенно иначе, нежели тот же факт, но ставший "мировым событием" и долженствующий быть соотнесенным, как таковой, уже с жизнью сознания. Я могу утверждать, что материал мифов составляется из мировых событий (выступающих как мифемы). Таких мировых событий и мировых объектов, очевидно, можно насчитать энное количество. Различие между терминами "событие" и "объект" здесь чисто процедурное. Я говорю "событие", если хочу в одном и том же объекте подчеркнуть и процессуальность.
Понятие "сфера сознания" является не только достоянием нашей метатеории сознания; соприкосновение со "сферой сознания" есть акт, совершаемый, может быть, ежедневно и ежечасно человеком. Можно показать, что любой акт, который на поверхности описывается как акт творчества, есть ситуация, в которой некто делает, входя в "сферу сознания" или выходя из нее. То есть мы обозначаем как "сферу сознания" нечто, к чему практически приводят некоторые ситуации.
А.П. Вместе с тем это есть аксиоматизируемая нами ситуация, в которой, в принципе, они могут и не участвовать.
М.М. Когда человек попадает в "сферу сознания", я говорю: "есть человек, попавший в сферу сознания". Я не хочу этим сказать, что все люди находятся в "сфере сознания", но раз он есть в ней – он есть в ней. Это тавтология. Вот что я имею в виду: или есть, или нет. Когда Вольтер говорил, что добродетель не может быть половинной (или она есть, или ее нет), то он не имел в виду, что все люди добродетельны, наоборот, он имел в виду, что они могут быть таковыми (или не быть).
А.П. Таким образом, у нас "сфера сознания" будет фигурировать как какое-то псевдотопологическое понятие. О психике мы можем говорить, что она есть в "сфере сознания", или мы можем говорить о "сфере сознания", что она здесь есть или что ее здесь нет, и, вводя метатермин "сфера сознания" как некоторую предельную, не содержательную, а чисто практически ситуационную абстракцию, мы можем договориться, что она обладает такими свойствами, что мы можем сказать, что она имеет место, и мы можем сказать, что она где-то не имеет места. И вот тут возникает еще одно предложение: в целях дальнейшего более четкого развития наших бесед о метатеории сознания я предложил бы хотя бы предварительно договориться, что для нас существенно, что "сфера сознания" в принципе имеет место, т.е. что она имеет место вообще. В каком-то более конкретном смысле мы можем говорить, что она есть здесь или что здесь ее нет. Но вообще она есть. Это, опять-таки, делается как чисто прагматическое допущение.
Мне кажется, что "сфера сознания" не классифицируема в силу специфики самого нашего подхода, о котором мы говорили выше. Она неклассифицируема потому, что мы предполагаем, что "сфера сознания" – это есть то, что нам поможет в дальнейшем перейти к каким-то уточнениям, каким-то спецификациям и конкретизациям сознания, которые нам дадут эти уточнения, также неклассифицируемые. В нашем подходе лежит принцип сплошной и последовательной неклассифицируемости. То есть когда я думаю, что совершается переход от понятия "сферы сознания" к понятию "состояние сознания" или от понятия "сферы сознания" к понятию "структура сознания", то это не значит, что этот переход может рассматриваться как логически классификационный. Этот переход совершается как переход в нашем понимании сознания, о котором говорилось выше. Это не переход от общего понятия к частному, а просто следующая ступень в нашем рассуждении, в конкретизации нашего понимания. Новые понятия выступают как новые конкретизации самого нашего понимания, а не его объекта.
М.М. До рассмотрения нами дальнейших конкретизации нашего понимания сознания, мне кажется целесообразным остановиться на таких представлениях, как "мировое событие" и "мировой объект". Я считаю, что некоторые факты, объекты, события сознания, фиксируемые или в сознании существующие в отличие от событий психической жизни человека, являются событиями, объектами, стоящими как бы на линиях, которые пронизывают любые эпохи, любые человеческие структуры, какие бы они ни были – национальные, социальные, личностные, в которых что-то существует вне времени, в которых что-то существует как тождество. Я поясню на примере: потоп как разлив реки или морское наводнение есть "событие". Но потоп как символ, который выдан сознанием, есть "мировое событие". Объект и событие такого рода, т.е. существующие вне времени, которые, как казалось бы, имеют какой-то реальный аналог, в действительности вовсе к нему не относятся, а есть нечто другое, есть мировое событие, есть мировой объект, в принципе иначе анализируемый. И сам факт наблюдения, восприятия людьми реального события должен анализироваться, таким образом, совершенно иначе, нежели тот же факт, но ставший "мировым событием" и долженствующий быть соотнесенным, как таковой, уже с жизнью сознания. Я могу утверждать, что материал мифов составляется из мировых событий (выступающих как мифемы). Таких мировых событий и мировых объектов, очевидно, можно насчитать энное количество. Различие между терминами "событие" и "объект" здесь чисто процедурное. Я говорю "событие", если хочу в одном и том же объекте подчеркнуть и процессуальность.
|
|