Скачать 37.88 Кбайт
Три беседы о метатеории сознания
Что дает нам такая дубликация? Может быть, термин "сознание" что-то решает относительно этих психических состояний, чего не было бы, если бы мы его не вводили?
А.П. Он позволяет нам работать над той стороной нашего бытия, которая не может быть объектом (не субъектом!) никакого позитивистского рассмотрения.
М.М. То есть поскольку все, что в психике не может быть рассмотрено объективно и в той мере, в какой оно не может быть рассмотрено объективно, есть сознание?
А.П. Да, а также и то, что является нам вне сознания, но что, с введением категории "состояние сознания", может быть приурочено к сознанию в качестве категории его состояния.
М.М. Когда, идя от "сферы сознания" к "состоянию сознания", я сопоставляю два термина: "зрение" и рядом с ним как будто обозначающий то же самое – "осознание зрением", то я предполагаю, что осознание зримого есть, в свою очередь, "состояние сознания", не являющееся содержанием зримого. Это означает, что в зримом я фиксирую то, что не является содержанием ни зримого, ни самого себя, но все время идет вместе с ними и все время ускользает, потому что если я снова в какой-то другой позиции попытаюсь зафиксировать то, что у меня ускользнуло в первой позиции, то я буду в "состоянии сознания", в которое все равно не будет входить содержание зримого, слушаемого, рефлексируемого. Поэтому такие специфически психологические качества, как зрение и слух, будут нами всегда отличаться от сознания.
А.П. Совершенно верно. Будут нами отличаться от сознания как некоторые объектные точки психики.
М.М. И в этом смысле мышление есть качество, а сознание не есть качество. То есть мы можем говорить так: чему-то могут приписываться качества сознания, но сознание не является качеством.
А.П. Когда мы говорим о том, что "состояние сознания" по преимуществу не содержательно, то, говоря о тех психических процессах, которые являются объектом науки психологии и о которых мы говорим как об условных дубликатах сознания, и говоря о сознании как своего рода универсальном дубликате психических объектов и процессов, мы предполагаем, что "состояние сознания", как вводимая нами категория, не содержательна по преимуществу. Соответствующие же психические явления, служащие объектом науки психологии, содержательны, т.е. могут быть содержательны (возможно, что они могут быть и не содержательны), во всяком случае, они не являются несодержательными по преимуществу. Но на этом мы не можем закончить обсуждение проблемы содержательности "состояния сознания". Когда мы говорим о несодержательности "состояний сознания", то мы не имеем в виду оппозицию формы содержанию. "Состояния сознания" ни в какой мере не могут быть мыслимы как какие-то формы, в которых это сознание могло бы содержательно реализоваться. Здесь несодержательность фигурирует как чисто негативное обстоятельство, и вот в связи с этим, а также в связи с последующим нашим рассуждением о структурах сознания, которые по преимуществу содержательны, я хочу сделать одно добавление. Дело в том, что "состояние сознания" может быть определенным образом приурочено к конкретному содержанию. Более того, в принципе возможна классификация "состояний сознания" (при невозможности классификации "сферы сознания") – классификация, которая может носить и психологический и логический характер, но вместе с тем мы можем представить себе и такую классификацию "состояний сознания", которая носила бы содержательный характер (т.е. когда нам дано первично определенное содержание, то этому содержанию может соответствовать определенное "состояние сознания").
М.М. Этому содержанию мы приписываем свойства сознания, но само это свойство мы определяем независимо от содержания. Ведь так?
А.П. Может быть, и так. Мы только что приводили здесь пример. Мы считаем, что тому факту, что мы пытаемся понять сознание, этому факту соответствует ряд индивидуальных "состояний сознания", моего и моего оппонента. Но мы можем, безусловно, выявить и более конкретное соответствие – мы можем вообще представить себе, что любое мыслимое содержание, скажем, содержание типа "все, что имеет место, имеет некоторый смысл", или "все, что имеет место, не имеет смысла", либо любое другое вычленяемое текстуально содержание мы можем соотносить с определенным "состоянием сознания" или с определенными "состояниями сознания". Речь здесь идет не о каких-то однозначных соотнесениях – но о принципиальной возможности соотнесения. Одному и тому же содержанию может соответствовать несколько "состояний сознания", либо ряду содержаний может соотноситься одно "состояние сознания". Важно, что мы допускаем возможность такого соотнесения. Строго говоря, на эту идею интуитивно ориентируются психиатры последних 60-70 лет (поскольку, разумеется, они отвлекаются от этих категорий, недоступных неразвитому психиатрическому мышлению нашего времени), но в психиатрии это соотнесение всегда фигурирует однонаправленно, т.е. психиатр рассматривает какое-то конкретное содержание, относящееся к поведению человека, к мышлению человека и от него идет к каким-то общим патопсихологическим характеристикам, связанным с сознанием.
А.П. Он позволяет нам работать над той стороной нашего бытия, которая не может быть объектом (не субъектом!) никакого позитивистского рассмотрения.
М.М. То есть поскольку все, что в психике не может быть рассмотрено объективно и в той мере, в какой оно не может быть рассмотрено объективно, есть сознание?
А.П. Да, а также и то, что является нам вне сознания, но что, с введением категории "состояние сознания", может быть приурочено к сознанию в качестве категории его состояния.
М.М. Когда, идя от "сферы сознания" к "состоянию сознания", я сопоставляю два термина: "зрение" и рядом с ним как будто обозначающий то же самое – "осознание зрением", то я предполагаю, что осознание зримого есть, в свою очередь, "состояние сознания", не являющееся содержанием зримого. Это означает, что в зримом я фиксирую то, что не является содержанием ни зримого, ни самого себя, но все время идет вместе с ними и все время ускользает, потому что если я снова в какой-то другой позиции попытаюсь зафиксировать то, что у меня ускользнуло в первой позиции, то я буду в "состоянии сознания", в которое все равно не будет входить содержание зримого, слушаемого, рефлексируемого. Поэтому такие специфически психологические качества, как зрение и слух, будут нами всегда отличаться от сознания.
А.П. Совершенно верно. Будут нами отличаться от сознания как некоторые объектные точки психики.
М.М. И в этом смысле мышление есть качество, а сознание не есть качество. То есть мы можем говорить так: чему-то могут приписываться качества сознания, но сознание не является качеством.
А.П. Когда мы говорим о том, что "состояние сознания" по преимуществу не содержательно, то, говоря о тех психических процессах, которые являются объектом науки психологии и о которых мы говорим как об условных дубликатах сознания, и говоря о сознании как своего рода универсальном дубликате психических объектов и процессов, мы предполагаем, что "состояние сознания", как вводимая нами категория, не содержательна по преимуществу. Соответствующие же психические явления, служащие объектом науки психологии, содержательны, т.е. могут быть содержательны (возможно, что они могут быть и не содержательны), во всяком случае, они не являются несодержательными по преимуществу. Но на этом мы не можем закончить обсуждение проблемы содержательности "состояния сознания". Когда мы говорим о несодержательности "состояний сознания", то мы не имеем в виду оппозицию формы содержанию. "Состояния сознания" ни в какой мере не могут быть мыслимы как какие-то формы, в которых это сознание могло бы содержательно реализоваться. Здесь несодержательность фигурирует как чисто негативное обстоятельство, и вот в связи с этим, а также в связи с последующим нашим рассуждением о структурах сознания, которые по преимуществу содержательны, я хочу сделать одно добавление. Дело в том, что "состояние сознания" может быть определенным образом приурочено к конкретному содержанию. Более того, в принципе возможна классификация "состояний сознания" (при невозможности классификации "сферы сознания") – классификация, которая может носить и психологический и логический характер, но вместе с тем мы можем представить себе и такую классификацию "состояний сознания", которая носила бы содержательный характер (т.е. когда нам дано первично определенное содержание, то этому содержанию может соответствовать определенное "состояние сознания").
М.М. Этому содержанию мы приписываем свойства сознания, но само это свойство мы определяем независимо от содержания. Ведь так?
А.П. Может быть, и так. Мы только что приводили здесь пример. Мы считаем, что тому факту, что мы пытаемся понять сознание, этому факту соответствует ряд индивидуальных "состояний сознания", моего и моего оппонента. Но мы можем, безусловно, выявить и более конкретное соответствие – мы можем вообще представить себе, что любое мыслимое содержание, скажем, содержание типа "все, что имеет место, имеет некоторый смысл", или "все, что имеет место, не имеет смысла", либо любое другое вычленяемое текстуально содержание мы можем соотносить с определенным "состоянием сознания" или с определенными "состояниями сознания". Речь здесь идет не о каких-то однозначных соотнесениях – но о принципиальной возможности соотнесения. Одному и тому же содержанию может соответствовать несколько "состояний сознания", либо ряду содержаний может соотноситься одно "состояние сознания". Важно, что мы допускаем возможность такого соотнесения. Строго говоря, на эту идею интуитивно ориентируются психиатры последних 60-70 лет (поскольку, разумеется, они отвлекаются от этих категорий, недоступных неразвитому психиатрическому мышлению нашего времени), но в психиатрии это соотнесение всегда фигурирует однонаправленно, т.е. психиатр рассматривает какое-то конкретное содержание, относящееся к поведению человека, к мышлению человека и от него идет к каким-то общим патопсихологическим характеристикам, связанным с сознанием.
|
|