Хотя это заявление само по себе говорило о глубокой постгипнотической амнезии, я привлек его внимание к обсуждению того, что может быть сделано. Таким образом, стало возможным упоминание некоторых пунктов его поведения в глубоком состоянии транса. Это не пробудило у Хаксли никаких воспоминаний, и то, как он говорил о некоторых моментах эксперимента, показало, что ничего сложного и нового, отличного от других субъектов, в его поведении в состоянии глубокого транса не было. Он так же ничего не мог сказать о подробностях своего поведения в состоянии гипноза, когда его повторно ввели в глубокий транс, как ничего не знал о них до этого внушения.
Затем у Хаксли развился более глубокий транс, во время которого я, избегая всяких персональных указаний, давал ему команды, направленные на то, чтобы у него возникла частичная, избирательная и полная амнезия (под частичной амнезией подразумевалась какая-то часть опыта, под избирательной — амнезия относительно избранных, возможно, не связанных между собой моментов опыта), восстановление забытого материала, а затем потеря восстановленного материала. У него также появилась каталепсия, которая проверялась следующим образом: я удобно усадил его в кресло, а потом создал ситуацию, представляющую собой прямую команду встать с кресла (взять книгу, лежащую на столе, положить ее на вон тот письменный стол и сделать это немедленно). При этом оказалось, что Хаксли не может встать с кресла и не понимает почему. (Удобное размещение его тела привело к положению, которое должно было быть скорректировано, прежде чем он сможет встать с кресла, а в данных ему командах не было и намека на внушение такой коррекции.) Поэтому он продолжал беспомощно сидеть в кресле, будучи не в состоянии встать и не понимая причины этого.
То же средство использовалось при демонстрации перед группой медиков опыта с анестезией нижней части тела. Субъекта в состоянии глубокого транса осторожно усадили в кресло, ведя с ним при этом отвлекающий разговор. Затем был установлен раппорт между ним и другим субъектом, которого попросили поменяться с ним местами. Второй субъект встал, подошел к креслу, где сидел первый субъект, и остался беспомощно стоять, так как первый субъект обнаружил, что: 1) он не в состоянии двигаться и 2) потеря способности стоять привела к потере ориентации относительно нижней части его тела и к общей анестезии, хотя об анестезии в предварительном обсуждении гипнотического эксперимента вообще не упоминалось. Это незаметное использование каталепсии, не распознанное субъектом, — наиболее действенное средство для углубления состояний транса.
Хаксли был удивлен потерей способности двигаться и удивился еще больше, обнаружив потерю ориентации относительно нижней части тела. Но в самое большое удивление повергло его наличие глубокой анестезии, которое я ему продемонстрировал. Он никак не мог понять всю последовательность событий. Он никак не связывал удобное размещение своего тела в кресле с незаметно индуцированной каталепсией с последующей анестезией.
Он вышел из состояния транса с сохранившейся каталепсией, анестезией и общей амнезией относительно всех ощущений в глубоком трансе. Он непроизвольно расширил команду и включил все ощущения во время транса, возможно, потому, что недостаточно четко слышал мои инструкции. Хаксли, сразу же переориентировался относительно времени, когда мы работали с глубокой рефлексией. Он затруднялся объяснить свое состояние неподвижности и выразил чрезвычайное удивление по поводу того, что он делал в состоянии глубокой рефлексии, из которого, по его предположению, он сейчас вышел, и что именно привело его к таким необъяснимым явлениям впервые за все время опытов. Он был очень заинтересован и, рассматривая нижнюю часть своего тела и исследуя ее руками, бормотал, что все это “весьма необычно”. Он заметил, что может сказать о положении своих ног, только посмотрев на них, и что нижняя часть его тела, начиная с талии, неподвижна. Кроме того, он обнаружил, что у него наблюдается состояние анестезии. Он проверял это различными способами, прося меня подавать ему различные предметы, чтобы проделывать тесты. Например, он попросил меня положить ему лед на голую лодыжку, так как сам он не смог нагнуться. Наконец, после довольно продолжительного изучения, он повернулся ко мне и сказал: “Послушайте, вы выглядите спокойным и уверенным, а я нахожусь в большом затруднении. Из этого я делаю заключение, что вы как-то незаметно нарушили у меня ощущение собственного тела. Не является ли это состояние результатом гипноза?”
Восстановление памяти восхитило его, но он по-прежнему затруднялся в определении генезиса своей каталепсии и анестезии. Хаксли понимал, что для получения этого эффекта был использован какой-то диссоциативный метод, но не мог установить связь между положением своего тела и конечными результатами.
Дальнейшие эксперименты в состоянии глубокого транса вызвали у него визуальные, звуковые и другие типы идеосенсорных галлюцинаций. В одном из опытов я с помощью пантомимы изобразил, что слышу, как открывается дверь, и вижу, как кто-то входит в комнату, встаю, чтобы поздороваться, показываю на кресло, приглашая сесть, а потом поворачиваюсь к Хаксли — выразить надежду, что он чувствует себя удобно.