Вскоре эти проявления исчезали и вновь сменялись выражением оживленного интереса; при этом девушка сразу же начинала внушать себе опускание руки и исчезновение каталепсии.
В этот же день, но немного позже, ее спросили, почему она так заинтересовалась каталепсией и левитацией, но она смогла дать лишь рациональный ответ, сказав, что ее интерес основан на изучении психологии в колледже. Похоже, она не понимала, что здесь было заключено гораздо большее.
На следующий день все повторилось. После подтверждения наблюдений предыдущего дня ей предложили попробовать вызвать более сложные координированные движения. Она сразу же заинтересовалась, и ей было сделано внушение взяться за автоматическую запись, на что она охотно согласилась, сомневаясь только, что у нее что-нибудь получится.
Исследование острого приступа тревоги, возникшего в процессе автоматического письма.
Удобно усадив девушку, чтобы полностью отвлечь от происходящего, ей дали команду прочесть про себя статью о направлениях психологии и подготовить устное заключение к ней, игнорируя все, что будет происходить и говориться рядом с ней.
Когда она погрузилась в чтение, ей была внушена левитация руки. Потом испытуемой дали команду взять карандаш и написать причину ее интереса к левитации руки в каталепсии. Эта последняя инструкция повторялась несколько раз, и вскоре девушка начала писать, не прерывая чтения. Уже к концу записи появилась дрожь в теле, общее физическое напряжение, глубокое затрудненное дыхание и расширение зрачков, а чтение стало для нее мучительно трудным. Когда она кончила писать, лицо ее было бледным и выражало ужас. Она бросила карандаш и объяснила, что чувствовала себя “ужасно испуганной”, ей хотелось плакать, но она не могла понять, почему, так как в данный момент у нее не было причин для печали и ничто в том, что она читала, не могло ее огорчить.
С этими словами ее тревога, по-видимому, полностью исчезла и сменилась оживленным интересом. Девушка больше не упоминала о своем эмоциональном переживании, очевидно, полностью забыв его. Непосредственные вопросы показали, что она может правильно пересказать суть того, что прочла. Потом ей напомнили о задании, которое было дано прежде. Девушка спросила, написала ли она что-нибудь, и ей показали запись. Сначала она сказала, что запись ей Понравилась, а потом почувствовала разочарование. Запись была неразборчива, переполнена закорючками и непонятными знаками, и трудно было различить в ней хоть что-нибудь. Девушка изучила ее и успешно расшифровала первое слово как “цепочки”, хотя тщательное изучение этого слова и наблюдение за перемещением карандаша в то время, когда она писала, показали, что это было слово “транс”.
Потом ее попросили повторить запись на тех же условиях, что и прежде. Она продемонстрировала такие же результаты и поведение за исключение того, что на этот раз вместо того, чтобы бросить карандаш, продолжала писать в воздухе, на словах выражая свое чувство как “ужасный испуг”. Сформулировав свое эмоциональное переживание словами, она, по-видимому, забыла о нем, интересуясь больше изложением прочитанного и пытаясь понять свою запись. Ее попросили расшифровать то, что она написала. Пока она была занята этим, тихим голосом были сделаны внушения “записать все остальное, что еще не записано на бумаге”. Явно не сознавая этого, она возобновила автоматическую запись строчками, содержащими отдельные слова и короткие фразы.
Когда девушка писала, наблюдателю показалось, что она делит свое сообщение на отрывки; написав немного в одном месте, она перемещала руку к другой части листа, записывая что-то там, и, очевидно, вставляя что-то между двумя прежде написанными фразами. Кроме того, было замечено, что ее рука стремится двигаться взад-вперед по законченной записи, что возбудило у наблюдателя подозрение, что она либо читает, либо проверяет то, что написала. Следовательно, это доказывает то, что она делала: вставки в текст были связаны с устойчивым неудовлетворением, которое заставило ее ввести повторные изменения. Заключительная точка была поставлена только после того, как ее рука “побродила” туда-сюда по бумаге, как бы выискивая правильную фразу. Позже было установлено, что она поставила вторую точку после другой фразы.
В конце концов было обнаружено, что запись представляла собой полное завершенное произведение, составленное из отдельных, но связанных между собой элементов: некоторые из них были частичными повторениями и перекомпоновками различных отрывков.
Из-за необычной реакции на левитацию руки и каталепсию, сильные воздействия которых она полностью не осознавала, и из-за особого характера ее автоматического письма и соответствующего поведения было сделано предположение, что эти записи дают важный материал и что субъект подсознательно ищет помощи у исследователя. Исследование выполнялось совместно с ассистентом (который, главным образом, выполнял роль партнера в разговоре), секретарем (который вел запись всего, что было сделано и сказано) и самим субъектом.
Особый характер того, как был представлен материал (метод его изображения сам составляет значительную часть этой проблемы), не позволял применить какую-то упорядоченную или систематическую процедуру исследования.