Он не только явно или молчаливо допускался физиками, но и доказал свою полезность как источник многих очень важных открытий. Теория, что физический мир состоит только из движущейся материи, была основанием для признанных теорий звука, теплоты, света и электричества. Прагматически теория была полезна, как бы ни была она ошибочна теоретически. А это типичная доктрина Локка.

Философия Локка, как это видно из изучения "Опыта о человеческом разуме", вся пронизана определенными достоинствами и определенными недостатками. И те, и другие одинаково полезны: недостатки являются таковыми только с теоретической точки зрения.

Локк всегда благоразумен и всегда скорее охотно пожертвует логикой, чем станет парадоксальным. Он провозглашает общие принципы, которые, как читателю легко себе представить, способны приводить к странным следствиям; но всякий раз, когда такие странные следствия, кажется, готовы появиться, Локк тактично воздерживается от их выведения. Логика эта раздражает, а для людей практических служит доказательством здравого суждения. Так как мир является тем, чем он есть, ясно, что правильное умозаключение из истинных посылок не может привести к ошибкам; но посылки могут быть настолько близки к истине, насколько это требуется в теоретическом отношении, и тем не менее они могут привести к практически абсурдным следствиям. Поэтому для здравого смысла в философии имеется оправдание, но только в том отношении, что он показывает, что наши теоретические положения не могут быть совершенно правильными до тех пор, пока их следствия поверяются здравым смыслом, который оказывается неотразимым. Теоретик может возразить, что здравый смысл не более непогрешим, чем логика. Но это возражение, сделанное Беркли и Юмом, было бы полностью чуждо интеллектуальному характеру Локка.

Характерная особенность Локка, которая распространяется и на все либеральное направление, – это отсутствие догматизма. Убеждение в нашем собственном существовании, существовании Бога и в истинности математики – вот те немногие несомненные истины, которые Локк унаследовал от предшественников. Но как бы ни отличалась его теория от теорий его предшественников, в ней он приходит к выводу, что истиной обладать трудно и что разумный человек будет придерживаться своих взглядов, сохраняя некоторую долю сомнения. Этот образ мышления, очевидно, связан с религиозной терпимостью, с успехом парламентской демократии, с laissez-faire и со всей системой либеральных установок. Хотя Локк глубоко религиозный человек, искренне верующий в христианство, принимающий откровение за источник познания, тем не менее, он ставит откровение под контроль разума. В одном случае он говорит: "простое свидетельство откровения есть высочайшая достоверность", – но в другом указывает: "Разум должен судить об откровении". Таким образом, в конце концов разум более высок.

Показательна в этой связи глава "Об энтузиазме". "Энтузиазм" тогда означал не то, что сейчас: он означал веру в личное откровение религиозных вождей или их последователей. Это характерная черта сект, потерпевших поражение при Реставрации. Когда существует множество таких личных откровений, каждое из которых несовместимо с другим, истина или то, что принимается за таковую, становится чисто индивидуальной и теряет свой социальный характер. Любовь к истине, что Локк считает существенным, весьма отличается от любви к некоторым частным теориям, принимаемым за истину. Безошибочный признак любви к истине, говорит он, – это "не поддерживать никакого предложения с большей уверенностью, нежели позволяют доказательства, на которых оно построено". Склонность предписывать, говорит он, показывает невозможность любить истину. "Энтузиазм, устраняя разум, стремится установить откровение без его помощи. Но на деле он устраняет этим одновременно и разум и откровение и ставит на их место беспочвенные фантазии человеческого воображения". Люди, которые страдают от меланхолии или от тщеславия, вероятно, "убеждены в непосредственном общении с Божеством". Отсюда получается, что самые различные действия и взгляды получают Божественную санкцию, которая поощряет "человеческую лень, невежество и тщеславие". Он заключает главу уже цитированным афоризмом, что "разум должен судить об откровении".

Что Локк подразумевает под словом "разум", можно установить лишь на основании всей его книги. Правда, имеется глава под названием "О разуме", но она в основном посвящена доказательству, что разум не состоит из силлогистических рассуждений, и смысл всей главы подытоживается предложением: "Господь Бог не был столь скаредным по отношению к людям, чтобы создать их просто двуногими тварями и предоставить Аристотелю сделать их разумными". Разум в понимании Локка имеет две части: первая – это установление того, что относится к вещам, о которых мы имеем определенные знания; вторая – исследование предложений, которые мудро принять на практике, хотя они только вероятны и неопределенны. "Есть два основания вероятности, – говорит он, – это согласие с нашим собственным опытом или подтверждение опытом других".