А когда один юноша с Хиоса, недовольный его школой, предпочел вышеназванного Иеронима, он сам отвел и представил его этому философу, наказав хорошо вести себя.

Передают и такую его шутку: на вопрос, почему из других школ к эпикурейцам ученики перебегают, а от эпикурейцев к другим никогда, он ответил: "Потому что из мужчины можно стать евнухом, а из евнуха мужчиной нельзя".

Почувствовав близость кончины, он завещал все свое добро своему брату Пиладу за то, что он тайно от Мерея взял его с собою на Хиос, а потом отвез в Афины. Ни жены, ни детей он не завел за всю свою жизнь. Завещаний он написал три: одно положил в Эретрии у Амфикрита, другое – в Афинах у каких-то друзей, а третье послал на родину одному из своих родственников, по имени Фавмасий, с просьбой его сохранить. Писал он ему так:

"Аркесилай Фавмасию шлет привет. Я дал Диогену мое завещание, чтобы отвезти его тебе. Так как болею я часто, а телом я слаб, то я и решил, что пора составить завещание, чтобы, если что случится, не оставить тебя в обиде за все твое доброе отношение ко мне. По твоим годам и по нашему родству ты достойнее всех в нашем краю хранить вверенное тебе завещание. Помни же, в сколь важном деле я тебе оказываю доверие, и постарайся ответить мне тем же, чтобы все мои распоряжения, сколько это зависит от тебя, были выполнены с подобающей пристойностью. Такие же завещания положены мною в Афинах у некоторых друзей и в Эретрии у Амфикрита".

Скончался он, говорит Гермипп, оттого, что выпил слишком много неразбавленного вина и повредился в рассудке; было ему уже семьдесят пять лет, и в Афинах он пользовался таким уважением, как никто другой. Есть у нас стихц и о нем:

Аркесилай, ужели ты мог настолько не в меру
Цельным вином опьянеть, чтобы лишиться ума?
Твой неумеренный хмель принес тебе грустную гибель
И, что гораздо грустней, стал оскорбленьем для Муз 43.
Было также три других Аркесилая: один – поэт древней комедии, другой – элегик, третий – ваятель, о котором Симонид сочинил такую надпись:

Вот Артемиды кумир, за немалую сделанный цену-
Двести паросских монет с изображеньем козла;
А изготовил его искусный в ремеслах Паллады
Славный Аркесилай, Аристодикова кровь 44.
Расцвет названного философа, по утверждению Аполлодора в "Хронологии", приходился на 120-ю олимпиаду 45.

7. БИОН
Бион был родом борисфенит 46, кто были его родители и чем он занимался, пока не обратился к философии, – об этом он сам рассказал Антигону. Когда тот спросил его:

Кто ты? Откуда? Каких ты родителей? Где обитаешь? 47
Бион, почувствовав, что его уже оклеветали, сказал царю: "Отец мой – вольноотпущенник, из тех, кто локтем нос утирает (это означало, что он был торговцем соленой рыбой), родом борисфенит. И было у него не лицо, а роспись по лицу – знак хозяйской жестокости. Мать моя под стать такому человеку: взял он ее в жены прямо из блудилища. Отец мой однажды проворовался и был продан в рабство вместе с нами. Меня, молодого и пригожего, купил один ритор, потом он умер и оставил мне все свое имущество. Прежде всего я сжег все его сочинения, а потом наскреб денег, приехал в Афины и занялся философией.

Вот и порода и кровь, каковыми тебе я хвалюся 48.
Вот и все, что касается меня, поэтому пусть перестанут болтать об этом Персей и Филонйд, а ты суди обо мне по моим собственным словам".

В самом деле, Бион был мастером на все руки, а также искусным софистом и оказал немалую помощь тем, кто хотел ниспровергать философские учения. При этом он любил пышность и не был чужд заносчивости. Он оставил много сочинений о достопамятных вещах, а также полезные и дельные изречения.

Так, однажды его попрекнули, что он не ухаживает за одним мальчиком; "Такой мягки" сыр не поддеть на крючок", ответил Бион. На вопрос, кому тревожнее живется, он ответил: "Тому, кто больше всего жаждет благоденствия". На вопрос, стоит ли жениться (и о нем есть такой рассказ 49), он сказал: "Уродливая жена будет тебе наказанием, красивая – общим достоянием". Старость он называл пристанищем для всех бедствий, потому что все несчастья скопляются к этому возрасту.

Славу он называл матерью доблестей, красоту и добро считал чуждыми друг другу, в богатстве видел движущую силу всякого дела. Человеку, промотавшему свое имение, он сказал: "Амфиарая поглотила земля 50, а ты поглотил землю". Он говорил: "Великое несчастье – неумение переносить несчастье". Людей он презирал за то, что они сжигают мертвых, словно те ничего не чувствуют, а взывают к ним 51, словно те все чувствуют.

Он не раз говорил, что лучше отдавать цвет своей юности другим, чем срывать его с других, ибо это последнее пагубно как телу, так и душе; злословил он даже о Сократе, говоря так: ".