Метафорическое изменение комплексов, с одной стороны, весьма сходно с нормальным сновидением, с другой же стороны — со сновидениями-желаниями истерического сомнамбулизма.
Таким образом, анализ данного случая параноидной формы раннего слабоумия вполне подтверждает теоретические предположения предыдущих глав.
Д. Дополнения
В заключение я хотел бы остановиться еще на двух моментах: во-первых, на речевых особенностях; дело в том, что как нормальная речь, так и речь нашей больной обнаруживает тенденцию к изменениям. Новым в нашей речи являются, главным образом, технические термины, цель которых заключается в сокращенном обозначении сложных представлений. При нормальной речи образование подобных терминов происходит постепенно и так же постепенно к ним привыкают, применяя и на основании логики и стремясь быть понятыми. У больной же эти процессы образования новых понятий и привыкание к ним патологически ускорены и усилены, выходя далеко за пределы понимания со стороны окружающих. Способ образования патологического термина часто имеет известное сходство с принципами преобразования нормальной речи. К сожалению, я недостаточно компетентен в этой области, так что не решаюсь отыскивать какие-либо аналогии, но мне представляется, что лингвист мог бы в сплетениях речи таких больных найти ценный материал для изучения исторических изменений, происходящих в языке.
Своеобразную роль у нашей больной играют слуховые галлюцинации. Днем она разрабатывает свои желания в бодрствующем состоянии, ночью же — в сновидениях. Это занятие, очевидно, доставляет ей удовольствие, ибо оно развивается согласно ее внутренней склонности. Тот, кто думает в совершенно определенном и строго ограниченном направлении, должен с подобной же настойчивостью вытеснять всякую противоположную мысль. Мы знаем, что человек нормальный или наполовину нормальный — человек настроения, хотя он довольно долго может оставаться в одном и том же настроении; но это состояние большей частью внезапно, с почти стихийной силой, нарушается возникновением иных кругов мыслей. В сильнейшей степени это выражено у истеричных пациентов с отколотым сознанием, у которых одно настроение нередко внезапно сменяется противоположным. Предвестниками наступления противоположного настроения часто являются галлюцинации или другие автоматизмы, ибо всякий отколовшийся комплекс обычно нарушает деятельность другого занимающего сознание комплекса, подобно тому как невидимая планета нарушает путь планеты видимой. Чем сильнее отколовшийся комплекс, тем сильнее будут проявляться и автоматические расстройства. Лучшими примерами могут служить так называемые телеологические галлюцинации; приведу три примера из моего личного опыта.
1. Пациент в первой стадии прогрессивного паралича; в отчаянии он хотел покончить с собой, выбросившись из окна. Он вскочил на подоконник, но в эту минуту перед окном вспыхнул необычный свет, который прямо отбросил его в комнату.
2. Психопат, которому надоели жизненные неудачи, хотел совершить самоубийство, вдыхая газ из открытого крана. В течение нескольких секунд он усиленно вдыхал газ, но вдруг почувствовал, что тяжелая рука схватила его за грудь и бросила на пол, где он постепенно оправился от испуга. Эта галлюцинация была настолько ясна, что на другой день он показал мне место, за которое его схватили пять пальцев таинственной руки.
3. Русский студент-еврей, впоследствии заболевший параноидной формой раннего слабоумия, рассказал мне следующее. Под влиянием величайшей бедности он решился однажды принять христианство, несмотря на свою ортодоксальность и на религиозный страх, затруднявший этот шаг. Однажды, после того, как ему пришлось много дней голодать, он, не без тяжелой внутренней борьбы, принял окончательное решение креститься; с этой мыслью он заснул. Во сне ему явилась мать и остерегала его от этого шага. Проснувшись, он, под влиянием виденного сна, вновь поддался религиозному страху и не мог решиться на крещение. Так он промучился еще несколько недель, но нужда, наконец, заставила его вернуться к мысли о принятии христианства. На этот раз он думал об этом с большей настойчивостью. Однажды вечером он решил на следующий день официально заявить о своем намерении. Ночью мать его снова явилась ему во сне со словами: «если ты перейдешь в христианство, я задушу тебя». Этот сон так напугал его, что он окончательно отказался от своего намерения и, во избежание нужды, решился на переселение. В этом случае мы видим, как вытесненные религиозные сомнения, воспользовавшись сильнейшим символическим аргументом — уважением к покойной матери — оттеснили личный комплекс.
Психологическая жизнь всех времен изобилует подобными примерами. Как известно, и демон Сократа также играет телеологическую роль. Вспомним, например, анекдот, по которому демон предостерег философа от стада свиней. (Флурнуа также приводит подобные примеры). Сновидение, галлюцинации в бодрствующей жизни также есть не что иное, как галлюцинаторное изображение вытесненных комплексов. Мы видим, что отщепленные мысли обладают вполне отчетливым стремлением настойчиво являться сознанию галлюцинаторным образом.