Возможно, что при шизофрении нормальному сознанию противостоит необычайно сильное бессознательное; возможно также, что у пациента слабое сознание, и оно не может сдержать напор бессознательного материала. Практически я допускаю существование шизофрении двух типов: шизофрении, имеющей слабое сознание, и шизофрении второго типа, имеющей сильное бессознательное. Здесь наличествует определенная аналогия с неврозами, при которых у большой части пациентов слабое сознание сочетается со слабой волей, но существует и другая группа пациентов, обладающих мощной энергией, но подвергающихся почти непреодолимому воздействию бессознательного. Так обстоит дело, в частности, когда творческие импульсы (артистические или иные) сочетаются с бессознательной несовместимостью.
Если мы теперь вернемся к исходному вопросу о психогенезе шизофрении, то придем к заключению о крайней сложности проблемы. В любом случае следует уяснить, что термин «психогенез» имеет два значения: 1)он может означать исключительно психологическое происхождение и 2)он может означать ряд психологических условий. Нами рассматривалось второе значение, но мы не касались еще первого значения, когда психогенез рассматривается с точки зрения причинности (causa efficiens). Вопрос в том, вызывается ли шизофрения исключительно психологическими причинами, или существуют иные источники этой болезни?
Как известно, для медицины это весьма трудный вопрос. Только в небольшом числе случаев на него может быть получен положительный ответ. Как правило, при определении этиологии соперничают различные мнения. Поэтому было выдвинуто предложение исключить из медицинской терминологии слово «причинность» или «причина», заменив его термином «обусловленность». Я полностью поддерживаю это предложение, поскольку почти невозможно, даже приближенно, доказать, что шизофрения является органическим заболеванием. Столь же невозможно с очевидностью доказать ее исключительно психологические источники. У нас могут быть веские причины подозревать, что первичный симптом имеет органическое происхождение, но нельзя игнорировать тот факт, что во многих случаях шизофрения была вызвана эмоциональным шоком, разочарованием, сложной ситуацией, переменой в судьбе (неудачей) и т. д.; а также то, что часть рецидивов и ремиссий вызываются психологическими условиями. Например, что мы можем сказать в следующем случае? Молодой человек переживает глубокое разочарование в любви. Через несколько месяцев он выздоравливает от кататонического приступа. Затем он завершает учебу и становится преуспевающим профессионалом. Через несколько лет он возвращается в Цюрих, где он пережил свою неудачную любовь. И снова заболевает. Он утверждает, что вновь видел ту девушку. Опять выздоравливает и несколько лет не бывает в Цюрихе. Проходит какое-то время, он снова возвращается в Цюрих и через несколько дней оказывается в клинике с приступом кататонии; ему опять показалось, что он увидел ту девушку, которая к этому времени была замужем и имела детей.
Мой учитель Блейлер обычно говорил, что психологическая причина может вызвать только симптомы болезни, но не саму болезнь. Это утверждение может оказаться как справедливым, так и неверным. В любом случае в нем проявляется дилемма психиатра. Можно, например, сказать, что наш пациент возвращался в Цюрих, когда чувствовал приближение болезни — и человеку кажется, что он сказал умную вещь. Пациент отрицает это, и вы скажете, что отрицание вполне естественно. Однако фактом является и то, что бывший студент все еще любил ту девушку. Он не сближался с другими женщинами, а его мысли вращались вокруг Цюриха. Так что разве не вполне естественно, что время от времени он уступал непреодолимому желанию увидеть дома и улицы, где встречался с ней, независимо от того, безумен ли он или нет? Но мы не знаем, какие видения и приключения он пережил в своем безумии, какие волнующие ожидания искушали его, побуждая вновь пережить их. Однажды я лечил девушку, больную шизофренией; она заявила, что ненавидит меня за то, что я сделал невозможным ее возвращение в прекрасный психоз. Позднее я слышал, как мои коллеги-психиатры говорили, что это была не шизофрения. Но они не знали, что по меньшей мере с еще тремя другими специалистами сами поставили этот диагноз именно этой девушке.
Будем ли мы говорить, что наш пациент заболел до того, как влюбился и прежде, чем вернулся в Цюрих? Если это так, то мы должны сделать парадоксальное заявление, что будучи еще нормальным, он был уже болен, и вследствие болезни влюбился, и по той же причине возвращался в роковой город. Или мы будем утверждать, что шок от страстной любви был слишком силен, и вместо того, чтобы покончить жизнь самоубийством, он сошел с ума; и что именно тоска возвращала его к месту печальных воспоминаний?
Однако против этого наверняка можно возразить, что не все становятся безумными из-за разочарований в любви. Конечно, это справедливо, так же как и то, что не каждый совершает самоубийство, столь же страстно влюбляется или навсегда сохраняет верность первой любви.