В заключение я позволю себе заметить, что любые
"объяснения" не являются просто абстрактной интелектуальной
системой. Они, кроме того, являются проекцией личности того,
кто их предлагает. Люди вступают в эмоциональный союз с
канонами научных объяснений, которые они изобретают или
принимают. В моих многочисленных лекциях о собранных мною
рассказах о предсмертных событиях, мне было предложено
множество типов объяснений. Люди для которых было свойственно
физиологическое, фармакологическое или неврологическое
мышление, рассматривают свою собственную систему взглядов как
источник для объяснения того, что интуитивно представляется
очевидным, даже в тех случаях, когда факты противоречат
предлагаемым объяснениям. Те, кто являются сторонниками теории
Фрейда, склонны видеть в светящемся существе проекцию отца
данного субъекта, в то время как последователи Юнга видят в нем
архитипы коллективного бессознательного, и так до
бесконечности. Я хочу снова подчеркнуть, что я не предлагаю
каких-либо новых собственных объяснений всего этого, я
постарался лишь перечислить причины, из-за которых те
объяснения, которые часто предлагают, представляются мне по
крайней мере сомнительными. То , что я предлагаю, сводится
по-существу к следующему: давайте, по крайней мере, оставим
открытой возможность того, что предсмертный опыт представляет
собой новое явление и мы еще должны найти новые пути для его
объяснения и понимания.

ВПЕЧАТЛЕНИЯ.

Работая над этой книгой, я сознавал, что мои цели и задачи
весьма легко могут быть поняты неверно. В особенности мне
хотелось бы заметить для читателей, мыслящих научными
категориями, что я отчетливо понимаю, что то, что я сделал, не
представляет собой научного исследования. А моим
коллегам-философам я хочу сказать, что я вовсе не испытываю,
будто я "показал", что есть жизнь после смерти. Исчерпывающее
обсуждение этой проблемы вовлекло бы нас в дискуссию, выходящую
за рамки этой книги, так что я ограничусь только несколькими
короткими впечатлениями.
В специальных исследованиях, посвященных логике, праву или
какой-либо научной проблеме такие слова как "вывод",
"свидетельство" и "доказательство" являются техническими
терминами и имеют более точное значение, чем при употреблении
их в обычной жизни. В повседневном языке эти же самые слова
употребляются куда более свободно. Достаточно даже
поверхостного взгляда на многие сенсационные статьи в
популярных журналах, чтобы увидеть, что почти любая
малоправдоподобная история преподносится читателям, как
несомненное "доказательство".
В логике то, что может или не может быть сказано на
основании имеющихся предпосылок, не может носить случайного
характера. Оно совершенно точно определяется определенными
правилами, положениями и законами. Когда кто-то говорит, что он
пришел к определенным "выводам", это означает, что любой
исследователь, который будет исходить из тех же самых
предпосылок, придет к тем же самым выводам, если только он не
сделает никакой ошибки.
Это замечание объясняет, почему я отказываюсь делать
какие-либо "выводы" из моего исследования и почему я говорю,
что не пытаюсь конструировать доказательства очень древнего
учения о том, что жизнь продолжается после смерти тела. И все
же я знаю, что данные о предсмертном опыте имеют большое
значение. Единственное, к чему я стремился при создании этой
книги, - это найти некоторый средний путь для их интерпритации,
путь, который с одной стороны не отрицает этого опыта на
основании того, что для него не имеется логического или
научного обоснования, а, с другой стороны, лишен сенсационных
восклицаний о том, что "доказано", что есть жизнь после смерти.
В то же время, как мне кажется, следует допустить, что
наша неспособность сформулировать такое доказательство связана
не с ограничениями, накладываемыми собственно предсмертным
опытом. Вероятно, это обусловлено ограничениями, присущеми
научному логическому мышлению. Не исключено, что в будущем
наука и логика будут отличаться от современных. (Следует
помнить, что исторически научная методология не представляла
собой неизменную статическую систему, а была изменяющимся,
динамическим процессом)
Итак, я говорил в конце моей книги не о выводах и
доказательствах, а о чем-то гораздо менее определенном, - об
ощущениях, вопросах, аналогиях, удивительных фактах,
нуждающихся в объяснении. По существу, правильнее, наверно,
говорить не о выводах, которые я делаю на основании моих
исследований, а о том, какое впечатление произвело данное
исследование на меня самого.