Скачать 14 Кбайт
К вопросу об «универсалиях»
..". Некоторые логики, например, Джонсон (W.E.Johnson) проводят в области имен разделение на генеральные имена (general name) и индивидуальные имена (singular name), причем в качестве одного из критериев различения генеральных имен от индивидуальных приводят тот, что генеральные имена можно осмысленно соединять с такими словечками, как, например, артикль, словечками "тот", "некоторый", "каждый" и т.п.[1] В соответствии с этим, согласно Джонсону, не все имена могут фигурировать осмысленно в предложении "каждый человек смертен" на месте члена "человек", но только генеральные имена. Из этого следовало бы, что все имена не образуют одну единственную семантическую категорию, но распадаются, по крайней мере, на две таких категории.
Однако с другой стороны, можно было бы утверждать, что выражение "каждый Сократ -(есть)- человек"** является осмысленным предложением, хотя несколько неестественно построенным. Во всяком случае выше приведенному предложению трудно отказать в признаке предложения также решительно, как мы отказываем в таком признаке, например, выражению "каждый стойте есть человеком", которое с нормальными значениями отдельных используемых в нем слов является очевидной бессмыслицей. Поэтому достаточно логиков, которые готовы все имена отнести к одной и той же семантической категории, и не видят повода, по которому следовало бы отличать генеральные имена от индивидуальных имен как отдельные семантические категории. Эти логики выделяют следующие семантические категории: 1) предложения, 2) имена, а дальше - целую неограниченную иерархию семантических категорий функторов, т.е. таких выражений, которые, соотносясь с другими или соединяя иные, образуют совместно с ними составное выражение с единым смыслом. Кроме предложений и имен они выделяют, например, образующие предложения функторы от одного имени (например, стоит), образующие предложения функторы от двух имен (например, любит), образующие имена функторы от одного имени и т.д. Именно таким образом образуется богатство семантических категорий искусственного символического языка логики Ст.Лесьневского. Наряду с различными категориями разнообразных функторов и наряду с категорией предложений этот язык обладает только одной семантической категорией, а именно - категорией имен. По образцу этого символического языка интерпретирует богатство синтаксических форм естественного языка Т.Котарбинский. Согласно Котарбинскому все выражения естественного языка (понимаемые буквально), которые ни в коей мере не являются ни функторами, ни предложениями образуют одну единственную семантическую категорию, категорию имен.
Трудно с уверенностью сказать, какой из двух способов интерпретации богатства синтаксических форм естественного языка более согласуется с интуитивным его пониманием. Как кажется, в этом вопросе естественный язык не решителен, допускает равно как одну, так и другую интерпретацию. Возможно в этом вопросе имеются различия между языками различных народов. Может быть, что духу польского языка более соответствует восприятие Котарбинского, духу английского языка - восприятие Джонсона. Однако, не кажется, чтобы какое-либо из этих восприятий было насилием над духом языка, например, польского.
Взгляд, якобы бы не все имена естественного языка принадлежат к одной и той же семантической категории, можно, как кажется, приписать уже Аристотелю. Вот что пишет на этот счет Котарбинский: "В частности уже Аристотель считал, что, например, о Сократе будет уместно говорить то и другое, но Сократ ни о чем уместно не сказывается; ведь согласно Аристотелю имеются "первые сущности", как Сократ, и "вторичные сущности", как человек: о первых можно говорить, но они не могут ни о чем сказываться, вторые наоборот, могут высказываться о первых (впрочем, вторым о вторых также нельзя)". В этом месте Котарбинский ссылается на Категории Аристотеля, разд. 2 и 3 и пишет далее: "В таких заявлениях Аристотеля после извлечения семантической мысли (семантикой называется наука о аспектах значений языка) из онтологических одёжек (Аристотель выражается так, как если бы классифицировал не слова с учетом их значений, но всевозможные "сущности") получим утверждение, что собственные имена не могут в сущности функционировать в роли сказуемых (orzecznikуw) и что в структуре типа "А есть В" собственное имя может стать исключительно на месте А, на месте грамматического субъекта, тогда как место В должно занять какое-то общее имя. Здесь общность состоит, по крайней мере, не в обладании большим числом десигнатов, но именно в этом высказывательном характере ...". "Единичное имя — это имя, способное быть только субъектом (А), общее имя — это имя, способное быть также и предикатом. У самого Аристотеля общие имена имеют равное право функционировать как субъекты, но после детализации анализа и выявления того, что тогда вся структура типа "А есть В" играет второстепенную роль, а слово "есть" значит нечто иное, нежели обычно — получим точку зрения, согласно которой общее имя может быть использовано исключительно как сказуемое (В). С этой позиции использование единичного имени (напри
Однако с другой стороны, можно было бы утверждать, что выражение "каждый Сократ -(есть)- человек"** является осмысленным предложением, хотя несколько неестественно построенным. Во всяком случае выше приведенному предложению трудно отказать в признаке предложения также решительно, как мы отказываем в таком признаке, например, выражению "каждый стойте есть человеком", которое с нормальными значениями отдельных используемых в нем слов является очевидной бессмыслицей. Поэтому достаточно логиков, которые готовы все имена отнести к одной и той же семантической категории, и не видят повода, по которому следовало бы отличать генеральные имена от индивидуальных имен как отдельные семантические категории. Эти логики выделяют следующие семантические категории: 1) предложения, 2) имена, а дальше - целую неограниченную иерархию семантических категорий функторов, т.е. таких выражений, которые, соотносясь с другими или соединяя иные, образуют совместно с ними составное выражение с единым смыслом. Кроме предложений и имен они выделяют, например, образующие предложения функторы от одного имени (например, стоит), образующие предложения функторы от двух имен (например, любит), образующие имена функторы от одного имени и т.д. Именно таким образом образуется богатство семантических категорий искусственного символического языка логики Ст.Лесьневского. Наряду с различными категориями разнообразных функторов и наряду с категорией предложений этот язык обладает только одной семантической категорией, а именно - категорией имен. По образцу этого символического языка интерпретирует богатство синтаксических форм естественного языка Т.Котарбинский. Согласно Котарбинскому все выражения естественного языка (понимаемые буквально), которые ни в коей мере не являются ни функторами, ни предложениями образуют одну единственную семантическую категорию, категорию имен.
Трудно с уверенностью сказать, какой из двух способов интерпретации богатства синтаксических форм естественного языка более согласуется с интуитивным его пониманием. Как кажется, в этом вопросе естественный язык не решителен, допускает равно как одну, так и другую интерпретацию. Возможно в этом вопросе имеются различия между языками различных народов. Может быть, что духу польского языка более соответствует восприятие Котарбинского, духу английского языка - восприятие Джонсона. Однако, не кажется, чтобы какое-либо из этих восприятий было насилием над духом языка, например, польского.
Взгляд, якобы бы не все имена естественного языка принадлежат к одной и той же семантической категории, можно, как кажется, приписать уже Аристотелю. Вот что пишет на этот счет Котарбинский: "В частности уже Аристотель считал, что, например, о Сократе будет уместно говорить то и другое, но Сократ ни о чем уместно не сказывается; ведь согласно Аристотелю имеются "первые сущности", как Сократ, и "вторичные сущности", как человек: о первых можно говорить, но они не могут ни о чем сказываться, вторые наоборот, могут высказываться о первых (впрочем, вторым о вторых также нельзя)". В этом месте Котарбинский ссылается на Категории Аристотеля, разд. 2 и 3 и пишет далее: "В таких заявлениях Аристотеля после извлечения семантической мысли (семантикой называется наука о аспектах значений языка) из онтологических одёжек (Аристотель выражается так, как если бы классифицировал не слова с учетом их значений, но всевозможные "сущности") получим утверждение, что собственные имена не могут в сущности функционировать в роли сказуемых (orzecznikуw) и что в структуре типа "А есть В" собственное имя может стать исключительно на месте А, на месте грамматического субъекта, тогда как место В должно занять какое-то общее имя. Здесь общность состоит, по крайней мере, не в обладании большим числом десигнатов, но именно в этом высказывательном характере ...". "Единичное имя — это имя, способное быть только субъектом (А), общее имя — это имя, способное быть также и предикатом. У самого Аристотеля общие имена имеют равное право функционировать как субъекты, но после детализации анализа и выявления того, что тогда вся структура типа "А есть В" играет второстепенную роль, а слово "есть" значит нечто иное, нежели обычно — получим точку зрения, согласно которой общее имя может быть использовано исключительно как сказуемое (В). С этой позиции использование единичного имени (напри
|
|