Относительно двух древнейших афинских царей, Кекропса и Амфиктиона, известно, что они женились на дочерях своих предшественников. Имеющиеся сведения в какой-то степени подтверждают это предание; они подводят к заключению, что счету родства по мужской линии в Афинах предшествовал счет родства по женской линии.

Если, далее, дочери царственных родителей в древнем Лациуме, как мы предположили, действительно оставались на родине, а сыновья отправлялись на чужбину, женились там на принцессах и правили народами, к которым принадлежали их жены, то из этого следует, что их потомки по мужской линии в последующих поколениях царствовали в самых разных областях. Обычай этот соблюдался в Европе многими народами арийского происхождения. Греческие предания повествуют о том, как сын царя покинул родину, женился на дочери царя в дальней стране и унаследовал его царство. Греческие писатели приводят разные причины подобной миграции царевичей. Самой типичной является изгнание сына царя за совершенное убийство. Впрочем, этим объясняется бегство царевича из родной страны, но отнюдь не воцарение его на чужбине. Можно заподозрить, что объяснения такого рода являются позднейшими изобретениями писателей, для которых факт наследования сыном собственности и царства отца был непреложным. Они с трудом могли совместить это представление с множеством преданий и царских детях, покидающих свою родину, чтобы воцариться в чужой стране. Со следами подобных обычаев мы сталкиваемся и в скандинавских преданиях. В них мы читаем о зятьях, которые получали свою долю в царстве, несмотря на то что у царя были собственные сыновья. Хеймскрингла или "Саги норвежских королей" сообщают, в частности, что на протяжении пяти поколений до Гаральда Прекрасноволосого представители семьи Инглингер, происходившей, по преданию, из Швеции, посредством браков с дочерьми местных царей стали правителями по меньшей мере шести норвежских провинций.

Таким образом, у некоторых арийских народов на определенной стадии общественного развития, по-видимому, было обычным явлением видеть продолжателей царского рода не в мужчинах, а в женщинах и в каждом последующем поколении отдавать царство мужчине из другой семьи, нередко из другой страны. В народных сказках этих народов варьируется сюжет о человеке, пришедшем в чужую страну, который завоевывает руку царской дочери, а с ней половину или все царство. Не исключено, что это отголосок реально существовавшего обычая.

Там, где господствуют такого рода обычаи и представления, царская власть, очевидно, является простым дополнением к браку с женщиной царской крови. Древний датский историк Саксон Грамматик явно вкладывает такое воззрение в уста легендарной шотландской королевы Гермутруды. "Настоящей королевой была она, – утверждает Гермутруда, – и если бы этому не противоречил ее пол, могла бы считаться королем. Воистину тот, кого она считала достойным своего ложа, тут же становился королем: она приносила королевство вместе с собой. Так что рука ее и скипетр были неразделимы". Высказывание это тем более замечательно, что оно, видимо, отражает обычаи действительно существовавшие у королей пиктов. Из свидетельства летописца Бйды нам известно, что в случае сомнения относительно права на престол пикты избирали королей по женской, а не по мужской линии.

Личные качества, благодаря которым мужчина становился достойным претендентом на брак с царевной и обладание престолом, естественно, изменялись вместе со взглядами эпохи и зависели от характера царя (или его заместителя), но можно предположить, что ведущее место среди них в первобытном обществе занимали физическая сила и красота.

В некоторых случаях право на руку принцессы и на трон, видимо, оспаривалось в состязании. Ливийцы Алитемния награждали царством быстрейшего бегуна. У древних пруссов претенденты на дворянство на конях скакали к королю, и тот, кто прибывал первым, получал дворянство. Самые первые Олимпийские игры, по преданию, были проведены Эндимиопом, который устроил своим детям соревнования в беге, а призом в этом соревновании сделал царство. Сообщают, что его могила находилась в том месте беговой дорожки, откуда стартовали бегуны. Знаменитый миф о Пелопсе и Гипподамии, возможно, является всего лишь вариантом предания о том, что наградой в первых соревнованиях по бегу в Олимпии был царский трон.

Очень возможно, что эти предания отражают действительно существовавший обычай соревноваться в беге за невесту. Обычай этот, видимо, имел место у различных народов, но на практике он выродился в простую формальность. Например, "у киргизов устраивается скачка под названием "любовная погоня", которую можно рассматривать как часть брачной церемонии. Вооруженная громадным кнутом невеста вскакивает на быструю лошадь, и ее преследуют молодые люди, претенденты на ее руку. Она достается в награду тому, кто ее схватит; но, кроме права изо всех сил погонять лошадь, невеста может, чтобы отогнать нежеланных женихов, с силой стегать их кнутом и, вероятно, окажет свою благосклонность тому, кого уже выбрала в своем сердце".