Скачать 120.33 Кбайт
Изменение убеждений с помощью НЛП
Ценностью может быть и успех, и выживание.
«Если я буду делать это, то стану эффективен с другими». Далее у меня есть мой образец критерия — те внешние или внутренние свидетельства, которые мне нужно получить, чтобы узнать, достигаю ли я своей цели (в данном случае ценности) или нет. «Каким образом мне станет известно, что я добился успеха, приношу пользу? Как я узнаю, что выживаю, что непременно выживу или буду эффективен?»
Разумеется, часто оказывается, что два критерия или ценности связаны с одним и тем же свидетельством.
Например, нечто означает, что я добился успеха, но это также означает, что мое выживание находится под угрозой. Таким образом, свидетельство становится неопределенным, поскольку одновременно указывает и на то, и на другое. Именно для того, чтобы избежать замешательства, нам и приходится применять техники НЛП.
Свидетельства более конкретны, чем ценности. «Если у меня есть некая сумма денег, значит, я добился успеха» или «Если меня любят мои сотрудники, значит, я добился успеха как руководитель».
Как правило, свидетельства в большей мере основываются на чувственных ощущениях, чем критерии или ценности. Убеждение фактически является определением этих отношений.
Убеждение не является ни причиной, ни свидетельством, ни ценностью. Оно является определением их отношений.
Таким образом, когда я работаю с убеждением, оно может измениться или оттого, что я внезапно указываю на то, что данная причина вызовет отрицательный результат, или потому, что появляется новое свидетельство, изменяющее значение ценности. Допустим, некто имеет убеждение, что «наказание мотивирует» или чтобы заставить кого-то измениться, его нужно наказать. Но в какой-то момент этот человек поймет, что наказание вызывает противодействие. Или он может по-новому определить свидетельство мотивации или изменения, так что оно будет основываться на внутренних ощущениях в той же мере, как и на внешних реакциях, и при этом отношения между ними станут иными.
Вопрос: Что если будущая ситуация покажется человеку неосуществимой?
Когда одна часть говорит: «Все возможно,» — то, как правило, вы тут же обнаруживаете другую часть, которая говорит: «Ничего не получится». И чем больше одна утверждает: «Ничего не получится», — тем более другая от нее удаляется и все настойчивей утверждает: «Все возможно».
И вновь цель процесса интеграции данного убеждения для обеих является одной и той же. Я хочу выяснить, что представляют собой намерения, скрытые в этих утверждениях. Если я сумею передать видение этого «мечтателя» этому «критику» и чувства этого «критика» этому «мечтателю», то в этом случае я могу создать нечто реальное. Я говорю: «Прекрасно, эта мечта необходима. Но только в том случае, если она интегрирована так, чтобы я сразу же мог по-настоящему и в полной мере осуществить это». Дом, в котором царит внутренняя распря, не устоит.
Если я попался на крючок одного из них и, например, сам пытаюсь выяснить, будет это возможно или нет, то мои действия будут всего лишь способствовать развитию конфликта. Пятьдесят или шестьдесят лет назад люди не верили в возможность полета на Луну. Чтобы осуществить мечту такого масштаба, требуется недюжинный реализм и огромная самоотверженность.
Вопрос: В одной работе с полярностями, которую мы проводили в гешталъте, мы прошли через эмоцию противостояния между двумя частями. Чтобы применять эту технику, должны ли мы избегать этих эмоций при переходе в мета позицию?
Очевидно, нет. Мы, разумеется, не избегали такого типа эмоций в случае Криса. Идея здесь в том, что конфликт не создает мета позицию, а мета позиция не создает конфликта. Понимание положительного намерения частей, участвующих в конфликте, и есть то, что создает подлинную мета позицию.
Эмоции приводятся в движение намерением, идентичностью и ценностями данного человека. Разница между тем, что делаем мы, и тем, что делал Фриц Перлз, состоит в особенностях работы смета позицией. Мы создаем ее. Нам недостаточно двух стульев, потому что нам нужно выйти за пределы всего этого. И вместо того, чтобы просто производить разделение на основе эмоций, нужно охватить все уровни и использовать все пять чувств.
Решение приходит благодаря созданию контекста за пределами конфликта.
Эмоция важна для того, чтобы убедить меня: человек по-настоящему ассоциирован с этой позицией. Например, я прошу человека: «Почувствуйте состояние тупика». Он отвечает: «Готово», — но в его физиологии нет каких-либо значительных изменений. Я хочу видеть, что он действительно В ЭТОМ СОСТОЯНИИ, что означает присутствие физиологических проявлений, эмоций и всего остального.
Эмоции являются функцией отношений. Они сигнализируют о каком-то отношении. Те же самые две части, что порождают ощущение вины, противостоя друг другу, вызывают чувство умиротворенности, когда они друг друга поддерживают. Дело тут не в том, что вина и умиротворенность являются различными вещами. Эмоция является энергией, направленной на взаимоотношения между частями нас самих.
Если гнев, который направлен на меня самого, я направляю в сторону видения своей мечты, он становится обязательством.
«Если я буду делать это, то стану эффективен с другими». Далее у меня есть мой образец критерия — те внешние или внутренние свидетельства, которые мне нужно получить, чтобы узнать, достигаю ли я своей цели (в данном случае ценности) или нет. «Каким образом мне станет известно, что я добился успеха, приношу пользу? Как я узнаю, что выживаю, что непременно выживу или буду эффективен?»
Разумеется, часто оказывается, что два критерия или ценности связаны с одним и тем же свидетельством.
Например, нечто означает, что я добился успеха, но это также означает, что мое выживание находится под угрозой. Таким образом, свидетельство становится неопределенным, поскольку одновременно указывает и на то, и на другое. Именно для того, чтобы избежать замешательства, нам и приходится применять техники НЛП.
Свидетельства более конкретны, чем ценности. «Если у меня есть некая сумма денег, значит, я добился успеха» или «Если меня любят мои сотрудники, значит, я добился успеха как руководитель».
Как правило, свидетельства в большей мере основываются на чувственных ощущениях, чем критерии или ценности. Убеждение фактически является определением этих отношений.
Убеждение не является ни причиной, ни свидетельством, ни ценностью. Оно является определением их отношений.
Таким образом, когда я работаю с убеждением, оно может измениться или оттого, что я внезапно указываю на то, что данная причина вызовет отрицательный результат, или потому, что появляется новое свидетельство, изменяющее значение ценности. Допустим, некто имеет убеждение, что «наказание мотивирует» или чтобы заставить кого-то измениться, его нужно наказать. Но в какой-то момент этот человек поймет, что наказание вызывает противодействие. Или он может по-новому определить свидетельство мотивации или изменения, так что оно будет основываться на внутренних ощущениях в той же мере, как и на внешних реакциях, и при этом отношения между ними станут иными.
Вопрос: Что если будущая ситуация покажется человеку неосуществимой?
Когда одна часть говорит: «Все возможно,» — то, как правило, вы тут же обнаруживаете другую часть, которая говорит: «Ничего не получится». И чем больше одна утверждает: «Ничего не получится», — тем более другая от нее удаляется и все настойчивей утверждает: «Все возможно».
И вновь цель процесса интеграции данного убеждения для обеих является одной и той же. Я хочу выяснить, что представляют собой намерения, скрытые в этих утверждениях. Если я сумею передать видение этого «мечтателя» этому «критику» и чувства этого «критика» этому «мечтателю», то в этом случае я могу создать нечто реальное. Я говорю: «Прекрасно, эта мечта необходима. Но только в том случае, если она интегрирована так, чтобы я сразу же мог по-настоящему и в полной мере осуществить это». Дом, в котором царит внутренняя распря, не устоит.
Если я попался на крючок одного из них и, например, сам пытаюсь выяснить, будет это возможно или нет, то мои действия будут всего лишь способствовать развитию конфликта. Пятьдесят или шестьдесят лет назад люди не верили в возможность полета на Луну. Чтобы осуществить мечту такого масштаба, требуется недюжинный реализм и огромная самоотверженность.
Вопрос: В одной работе с полярностями, которую мы проводили в гешталъте, мы прошли через эмоцию противостояния между двумя частями. Чтобы применять эту технику, должны ли мы избегать этих эмоций при переходе в мета позицию?
Очевидно, нет. Мы, разумеется, не избегали такого типа эмоций в случае Криса. Идея здесь в том, что конфликт не создает мета позицию, а мета позиция не создает конфликта. Понимание положительного намерения частей, участвующих в конфликте, и есть то, что создает подлинную мета позицию.
Эмоции приводятся в движение намерением, идентичностью и ценностями данного человека. Разница между тем, что делаем мы, и тем, что делал Фриц Перлз, состоит в особенностях работы смета позицией. Мы создаем ее. Нам недостаточно двух стульев, потому что нам нужно выйти за пределы всего этого. И вместо того, чтобы просто производить разделение на основе эмоций, нужно охватить все уровни и использовать все пять чувств.
Решение приходит благодаря созданию контекста за пределами конфликта.
Эмоция важна для того, чтобы убедить меня: человек по-настоящему ассоциирован с этой позицией. Например, я прошу человека: «Почувствуйте состояние тупика». Он отвечает: «Готово», — но в его физиологии нет каких-либо значительных изменений. Я хочу видеть, что он действительно В ЭТОМ СОСТОЯНИИ, что означает присутствие физиологических проявлений, эмоций и всего остального.
Эмоции являются функцией отношений. Они сигнализируют о каком-то отношении. Те же самые две части, что порождают ощущение вины, противостоя друг другу, вызывают чувство умиротворенности, когда они друг друга поддерживают. Дело тут не в том, что вина и умиротворенность являются различными вещами. Эмоция является энергией, направленной на взаимоотношения между частями нас самих.
Если гнев, который направлен на меня самого, я направляю в сторону видения своей мечты, он становится обязательством.
|
|