Зачастую мы называем поведение немотивированным только потому, что не можем установить, какая потребность, или какая цель стоит за ним. Порой оно кажется нам бесцельным потому, что мы рассматриваем только часть поведения, отдельную реакцию, искусственно изолируя ее от общего контекста поведения". "В настоящее время ни у кого уже не вызывает сомнений то, что любую реакцию живого существа можно считать целенаправленной уже потому, что любая реакция способствует выживанию вида, если, конечно, последнему волей судеб суждено выжить в борьбе за существование", "...любой поведенческий акт мотивирован и выражает ту или иную цель". "Лень, как разновидность человеческой активности, также служит определенной цели". "Всякое поведение детерминируется прессингом тех или иных потребностей. Поведение – это попытка противостоять натиску потребности при помощи взаимодействия с окружающей средой. Следовательно, можно утверждать, что любой поступок продиктован личной выгодой". "Человеческое поведение направлено на удовлетворение потребностей". "Всякое поведение чем-то мотивировано, всякое научение предполагает вознаграждение". "Само наличие тех или иных потребностей, в свою очередь, в значительной степени детерминировано степенью их осознания и – учитывая, что всякое поведение служит удовлетворению тех или иных осознанных или бессознательных потребностей, – степенью адекватности избранной формы поведения". "Любое поведение преследует какую-то цель..." "...большинство, если не все реакции индивидуума предполагают немедленное вознаграждение или наказание". "Есть такие формы поведения, которые позволяют нам сразу же предположить наличие конкретного мотива, но есть и другие, которые кажутся относительно немотивированными". "Нет ни одной реакции, за исключением простейших рефлексов, которую можно было бы счесть абсолютно немотивированной". "Этот принцип предполагает, что все формы поведения имеют под собой единую фундаментальную мотивацию: все они мотивированы физиологическими потребностями организма; неважно, как мы назовем сигнал к действию, который посылают нам эти потребности, – "инстинктом", "влечением" или "побуждением"". Все эти высказывания огорчительны еще и потому, что большинство из них апеллирует лишь к низшим, материальным потребностям.

"Селекцией ведает наше сознание: оно актуализирует полезные воспоминания и отказывает во внимании бесполезным. То же самое можно сказать о восприятии. Оно вычленяет из реальности ту ее часть, которая интересует нас; восприятие направлено не столько к вещам как таковым, сколько к смыслу вещей, к пользе, которую они могут принести воспринимающему человеку. Восприятие классифицирует вещи, обозначает и называет их; нам достаточно лишь мельком взглянуть на объект, чтобы отнести его к той или иной категории. К счастью, время от времени рождаются люди, которым не свойственно столь предвзятое, столь прагматичное отношение к жизни. Природа как будто забывает связать воедино их восприятие и поведение. Когда они смотрят на объект, они видят объект, а не пользу, заключенную в нем, они воспринимают его ради него самого, а не ради себя. Они воспринимают без задних мыслей, не имея целью приспособить полученную информацию к обыденности, воспринимают, для того, чтобы воспринять, просто так, ни для чего, ради одного лишь удовольствия, которое приносит им процесс восприятия. Эту особенность их натуры – неважно, выступает ли она характеристикой сознания или чувств, – можно назвать отстраненностью; и в зависимости от того, какой именно сфере свойственна эта отстраненность – сфере чувств или сознания – они становятся либо живописцами, либо скульпторами, музыкантами или поэтами. В искусстве воплощено гораздо более непосредственное видение реальности, нежели в обыденном восприятии. Художник способен к более полному и более глубокому восприятию реальности уже потому, что не стремится извлечь пользу из своего восприятия" .(46, pp. 162-163)

Для того, чтобы перевести проблему в исследовательскую плоскость, достаточно опросить людей, прошедших курс психоанализа или психиатрического лечения. Я располагаю данными опроса тридцати четырех испытуемых, проведенного более чем через год после завершения курса психотерапии. Двадцать четыре испытуемых позитивно оценивали свой опыт, высказывались о нем с несомненным одобрением и даже с энтузиазмом. Из прочих десяти испытуемых двое высказали неудовлетворенность своими терапевтами, они отказались от продолжения курса до тех пор, пока не нашли себе других терапевтов, о которых отзывались весьма одобрительно. У четырех человек отмечались явные психотические тенденции. Один из них, в течение ряда лет общаясь с психиатром, понял, что лечение не приносит успеха, и в конце концов отказался от его услуг. Другой просто-напросто прервал курс психоанализа, едва успев начать его. Третий четырежды подвергался психоанализу и лишь о четвертом психоаналитике отзывался одобрительно. Седьмой из группы "неудовлетворенных" утверждал, что психоанализ пошел ему на пользу, однако полагал, что эта польза не стоит потраченных денег и времени.